Юрий Галенович - Сталин и Мао [Два вождя]

Далее, Мао Цзэдун выражал общий тогда для ГМД и КПК взгляд на китайское крестьянство как на силу, выступавшую, прежде всего, против двух врагов — капиталистов и иностранцев-империалистов. Здесь Мао Цзэдун опять-таки стоял на общих позициях ГМД и КПК, не переходя к пропаганде классовой борьбы, что немедленно привело бы к расколу между КПК и ГМД. Иначе говоря, выступление Мао Цзэдуна свидетельствовало, что речь шла о лидере, который с самого начала ратовал за самостоятельность в отношениях с Москвой и за поиск общности внутри Китая перед лицом даже своего единственного заграничного союзника, которым тогда была Россия. Мао Цзэдун уже тогда не желал играть роль послушного исполнителя очередных конъюнктурных указаний из Москвы, которые были противоречивыми, так как тогда общая линия Москвы в отношении ГМД и КПК не представляла собой чего-то цельного.

Сталин в Москве в то время видел главную реальную силу, с которой следовало сотрудничать, в Гоминьдане. КПК он считал только небольшим подспорьем в этой работе. Во всяком случае, думается, что эти детали поведения Мао Цзэдуна говорили о вероятности столкновения в будущем мнений Сталина и Мао Цзэдуна как двух лидеров, которые претендовали на господствующее положение или, по крайней мере, на полную самостоятельность в своих высказываниях, решениях и действиях.

В момент окончания Второй мировой войны Сталин связывал будущее Китая с Чан Кайши. При этом он полагал, что все жизненные артерии Китая как в области политики и экономики, так и в военной сфере находятся в руках Чан Кайши, который пользовался поддержкой и помощью со стороны США.

В то же время на практике Сталин продолжал оказывать всемерную помощь КПК и Мао Цзэдуну. СССР оставался тогда надежным тылом и арсеналом для вооруженных сил КПК.

По отношению к Чан Кайши Сталин проводил тогда политику, представлявшую собой сочетание маневров во взаимоотношениях одновременно и с Вашингтоном, и с Нанкином.

Сталин уверял Вашингтон в том, что в Москве не считают Мао Цзэдуна лидером, способным взять под свою власть весь Китай. Сталин заверял американских партнеров в желании иметь дело с Чан Кайши. Таким образом, он удерживал США от вмешательства во внутреннюю борьбу в Китае.

Политика Сталина представляется сегодня единственно возможной в условиях того времени и, главным образом, содействовавшей наращиванию своих сил Мао Цзэдуном, способствовавшей успехам КПК в ее борьбе против Гоминьдана, в определенной степени нейтрализовавшей действия США.

Политика Сталина позволяла сохранять нормальные мирные отношения между Россией и Китаем и в то же время оставаться в положении того, кто прямо не вмешивается в борьбу сил в Китае, сохраняя за собой возможность при любом повороте событий в Китае быть нужным обеим противоборствовавшим силам.

Сталин, будучи и по своей природе, и по подходу к вопросам политического характера, к оценке политических деятелей человеком крайне недоверчивым и подозрительным, не доверял Мао Цзэдуну.

Мао Цзэдун также и по характеру, и по стилю политической деятельности был столь же недоверчив и подозрителен, как и Сталин. Сталин не пользовался доверием у Мао Цзэдуна.

Отношения между ВКП(б) и КПК (включая сюда и все, что было связано с деятельностью Коминтерна) сложились таким образом, что не могло быть и речи о том, чтобы Мао Цзэдун мог полагаться на кого бы то ни было в руководстве ВКП(б) как на человека, близкого ему идейно, или как на проводника своих взглядов в целях оказания воздействия на ВКП(б) и Сталина. Для Мао Цзэдуна проблема Сталина оборачивалась ожесточенной и длительной борьбой против своих политических соперников внутри КПК, в которых он часто видел проводников влияния Сталина на ход китайских дел.

В КПК действительно были руководители, которые вели борьбу с Мао Цзэдуном за власть над партией и при этом стремились заручиться поддержкой Сталина.

Одним из них был Ван Мин (Чэнь Шаоюй). Он имел репутацию «большевика», пользовался определенным доверием Сталина. Ван Мин в свое время учился в СССР. На протяжении длительного времени он являлся руководителем делегации КПК в Коминтерне, был членом Исполкома Коминтерна, членом его президиума. В КПК, в окружении Мао Цзэдуна, на него смотрели как на главного эксперта Сталина по вопросам колониальных и зависимых стран.

Ван Мин родился в 1904 году. В 1925 году его приняли в КПК и вскоре после этого направили в Москву на учебу в университет имени Сунь Ятсена.

В университете на Ван Мина большое впечатление произвел тогдашний проректор П. А. Миф, который был сторонником Сталина и пользовался его покровительством.

Сталин считал разработку и проведение в жизнь политики в отношении Китая одним из своих главных дел в сфере внешних сношений. Он полагал, что вопросы Китая должны решаться только им одним. Даже члены Политбюро ЦК ВКП(б), а затем и КПСС, были информированы о состоянии дел в отношениях с Китаем только постольку, поскольку Сталин считал это нужным, то есть знали лишь часть того, что думал и делал Сталин относительно Китая.

При этом Сталин придавал большое значение подбору кадров, которым он доверял работу по Китаю. Это доверие не было абсолютным. Более того, Сталин предпочитал время от времени устранять практически всех тех, кто помогал ему в работе по Китаю, заменяя их новыми людьми, которых через определенное время заменяла очередная смена.

Так оказывалось, что Сталин и только Сталин как бы знал все, владел всей историей вопроса, а исполнители могли знать только часть истории.

При Сталине (да и позже, практически на протяжении всего советского периода истории России в XX веке) китаеведы или люди, занимавшиеся практической работой по Китаю, были искусственно разделены или даже разорваны на своего рода смены, на временные отряды, которые приходили на свои посты как на пустое место, а затем, через некоторое время, чаще всего просто исчезали и уступали место своим преемникам, не передавая им вахту, знания, опыт.

Провалы в китаеведении, провалы в практической работе по Китаю, имея в виду провалы во времени, возникали периодически. Это позволяло Сталину толковать политику в отношении Китая и его руководителей, ведущих политических сил по своему усмотрению.

В то же время это наносило ущерб и китаеведению, и политике в отношении Китая, да и национальным интересам России. Сталин, по сути дела, лишь временно использовал некоторых китаеведов или практических работников, допускавшихся к китайским делам, но не извлекал целиком и полностью, а также в исторической последовательности и преемственности уроки из их опыта и знаний, особенно и главным образом в том, что касалось ситуации внутри Китая.