Сергей Кремлёв - Ленин в 1917 году

Ленин прямо назвал его «агентом немецкого правительства».

ИТАК, ПРОШЁЛ…, да что там — «прошёл»! — пролетел первый ленинский месяц в России 1917 года. И с 24 по 29 апреля (7–12 мая) в столице состоялась VII (Апрельская) Всероссийская конференция РСДРП(б). Напряжение и загруженность Ленина были тогда таковы, что ему пришлось отказаться от приглашения президиума Фронтового съезда делегатов из действующей армии выступить на открытии съезда — фронтовой съезд начал работу в тот же день, что и Апрельская конференция, и заседал параллельно с ней.

Апрельская партийная конференция стала первым легальным общенациональным собранием большевиков, и сразу выяснилось, что, несмотря на все трудности связи заграничного центра с Россией, несмотря на все аресты и репрессии во время войны, партия Ленина не так уж и мала.

О точной численности её спорят по сей день, но точного числа мы никогда и не узнаем — всё ведь было тогда очень текучим, даже советские официальные источники дают разные цифры. Кто-то сообщает о 131 делегате с решающим и 18 с совещательным голосом от 78 партийных организаций, а, например, сталинский «Краткий курс» указывает на 133 делегата с решающим и 18 с совещательным голосом, представлявших «80 тысяч организованных членов партии».

Выборы на Апрельскую конференцию прошли на конференциях местных организаций из расчёта 1 делегат на 500 членов партии. По этому расчёту, в партии тогда состояло не менее 65 тысяч человек. Ленин на конференции говорил о «70 000 членов нашей партии» (В. И. Ленин. ПСС, т. 31, с. 367 и с. 557, прим. 144).

Этот разнобой вполне, повторяю, объясним. К моменту же выхода из подполья численность РСДРП(б) оценивалась цифрой в 40–45 тысяч человек, что, судя по всему, близко к реальности.

На Апрельской конференции обсуждались комплекс политических и социальных проблем и линия большевиков в текущих событиях. Несогласных с Лениным на конференции хватало, однако основная часть делегатов пошла за ним. Все резолюции конференции написал, по сути, Ленин, в том числе и «Резолюцию о войне», которая 29 апреля (12 мая) 1917 года была опубликована в № 44 «Правды». Начиналась она так:

«Современная война со стороны обеих групп воюющих держав есть война империалистическая, т. е. ведущаяся капиталистами из-за дележа выгод от господства над миром, из-за рынков финансового (банкового) капитала, из-за подчинения слабых народностей и т. д. Каждый день войны обогащает финансовую и промышленную буржуазию и истощает силы пролетариата и крестьянства…

Переход государственной власти в России к Временному правительству, правительству помещиков и капиталистов, не изменил и не мог изменить такого характера и значения войны со стороны России…

Поэтому пролетарская партия не может поддерживать ни теперешней войны, ни теперешнего правительства, ни его займов…»

В резолюции было сформулировано и отношение Ленина к сепаратному миру с Германией:

«Что же касается до самого важного вопроса о том, как кончить возможно скорее, и притом не насильническим, а истинно демократическим миром, эту войну капиталистов, то конференция признаёт и постановляет:

Нельзя окончить эту войну отказом солдат только одной стороны от продолжения войны, простым прекращением военных действий одною из воюющих сторон.

Конференция протестует ещё и ещё раз против низкой клеветы, распространяемой капиталистами против нашей партии, будто мы сочувствуем сепаратному (отдельному) миру с Германией. Мы считаем германских капиталистов такими же разбойниками, как и капиталистов русских, английских, французских и пр., а императора Вильгельма таким же коронованным разбойником, как и Николая II и монархов английского, итальянского, румынского и всех прочих…»

Как видим, резолюция о войне Апрельской конференции никак не разваливала фронт.

8 (21) мая 1917 года на общегородском собрании петроградской партийной конференции Ленин сделал доклад об итогах VII (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП(б). Собрание проходило в помещении Морского кадетского корпуса, присутствовало до шести тысяч человек (В. И. Ленин. ПСС, т. 32, прим. 31 на с. 473).

Такая аудитория, собравшаяся в Морском корпусе, подтверждала силу большевиков: шесть тысяч убеждённых, сознательных сторонников в одной только столице в бурные времена — это было серьёзно. Многие из них имели давний опыт политических организаторов и бойцов. Профессор Индианского университета Александр Рабинович, много работавший с источниками того времени, пишет, что в феврале 1917 года только в Петрограде было две тысячи большевиков, к открытию Апрельской конференции их число увеличилось до шестнадцати тысяч, а к июню 1917 года — до тридцати двух тысяч. При этом две тысячи солдат Петроградского гарнизона вошли в состав большевистской «Военки», и четыре тысячи солдат стали членами клуба «Правды» — «непартийного» клуба, организованного «Военкой» для военнослужащих.

(Рабинович А. Большевики приходят к власти. Революция 1917 года в Петрограде. Пер. с англ. М.: Прогресс, 1989, с. 24.)

Плюс — идущие за большевиками Кронштадт, Балтийский флот…

Как уже было сказано, сразу после Февральской революции численность организаций большевиков не превышала 40–45 тысяч человек, но, как верно отмечала сталинская «История КВП(б)», это были «закалённые в борьбе кадры». Теперь же в РСДРП(б) приходило новое пополнение, и это были тоже неплохие кадры — членский билет партии большевиков особых доходов и привилегий тогда не обещал.

Иными словами, уже весной 1917 года большевики представляли собой не малочисленную кучку, а политическую силу. Причём эта сила доверяла прежде всего Ленину.

С одной стороны, в период примерно с 1915 года по весну 1917 года о партии большевиков можно было говорить как о некой виртуальности, поскольку связь между руководством и партийной массой нередко почти отсутствовала. С другой стороны, партия была и жила даже в эти сложные годы — так уж выстраивал её, так готовил её сам её вождь — Ленин. Армия генерала Монка — во всяком случае, в романе Дюма «Десять лет спустя» — сохранила себя как единое целое даже в тот период, когда Монк, похищенный д`Артаньяном, в ней отсутствовал. Нечто подобное имело место — но не в романе, а в жизни — в партии Ленина, умевшей сохранить себя и без связи с Лениным, но благодаря тому, что Ленин так большевиков и воспитывал.

Теперь партийная масса была связана с Лениным напрямую, а Ленин был связан напрямую с партийной массой.

И это было хорошо.

А ТЕПЕРЬ оценим отдельно «американский» аспект тогдашней ситуации…