Сергей Кремлёв - Ленин в 1917 году

Не подлежит сомнению, что Ленин приехал в Россию, без него совершившую революцию буржуазную, с твёрдым убеждением в необходимости доведения страны уже им, Лениным, до революции социалистической.

Но заявлять, что Ленин-де после приезда разваливал старую Россию, чтобы на её обломках выстроить Россию новую, значит, просто не знать положения дел в тогдашней России.

Россия была развалена задолго до Ленина — самим царизмом.

В советской историографии о России в Первой мировой войне есть блестящая, даже неожиданная монография Владимира Яковлевича Лаверычева «Военный государственно-монополистический капитализм в России», изданная в 1988 году. Её можно цитировать и цитировать!

С одной стороны, там документально показано, что российские капиталисты в ходе войны всё чётче понимали необходимость государственного регулирования экономики — в интересах предпринимателей, конечно, но также — и в интересах эффективной мобилизации всех ресурсов России для успешного ведения войны.

С другой стороны, там документально показано как бессилие царя и его «правительства» решить эту проблему, так и неумение предпринимателей настоять на своём, поскольку их, понимавших необходимость объединения, разъединяла жадность — стремление к максимальной прибыли и потоплению конкурента.

Во время войны военные доходы российских частнособственнических монополистов были огромными, они достигали 50–70 и даже 100 % на основной капитал! И при всём при том монополисты, срывавшие благодаря царизму огромные куши, не удержались от того, чтобы не пилить сук, на котором сидели. А царские власти видели это, но не препятствовали. По сути, царизм существовал сам по себе, а возникающие отраслевые буржуазные военно-промышленные комитеты (ВПК) — сами по себе.

Приведу из монографии В. Я. Лаверычева такой пример. 1 ноября 1916 года председатель угольной секции топливного отдела Центрального ВПК Л. Г. Рабинович в ходе дискуссии по проекту учреждения особого регулирующего органа — «Центроугля» заявил: «Имеющимися организациями происходящую разруху исправить нельзя. Синдикат добровольный учредить невозможно. Без правительственного надзора он допущен не будет».

16 ноября 1916 года обсуждение проекта продолжилось, и В. Я. Лаверычев сообщает:

«Доводы Рабиновича не убедили участников и этой встречи. Они с недоверием отнеслись к проектируемой… организации, опасаясь ограничения частной инициативы…

Л. Г. Рабинович не успокоился и даже в конце 1916 года продолжал агитировать за принудительный синдикат…

Но эти усилия не дали результата».

А вот что писал в печатном органе правого крыла партии эсеров — газете «Воля народа», в номере от 7 сентября 1917 года, известный русский экономист Николай Кондратьев:

«Острая, небывалая нужда ощущается населением в предметах первой необходимости. Нет и не хватает тканей, кожи, железа, керосина, мыла и других товаров. Особенно острую нужду ощущает деревня. Так или иначе, но город всё-таки относительно лучше снабжается перечисленными предметами. Деревня получает жалкие крохи или не получает ничего. Бьётся и носится хозяйственный инвентарь, рвётся одежда… А заменить их вновь нечем. И в деревне нарастает недовольство, злоба против города…»

Это написал до Октября 1917 года не большевик, а человек взглядов скорее либеральных! Даже не левый, а правый эсер, член Совета Российской Республики, товарищ министра по продовольствию во Временном правительстве!

ЦАРИЗМ и капитализм, судорожно хватаясь друг за друга, топили друг друга, а с ними тонула и старая Россия. И это было лишь логическим завершением застарелого, давно начавшегося процесса. Сошлюсь на источник, который для поклонников царской России не может не быть авторитетным, — всё того же великого князя Александра Михайловича.

Он вспоминает, что уже в 1914 году в штабе Юго-западной армии его брат в. к. Николай Михайлович предрекал решительное поражение России «не позднее весны 1915 года». Далее Александр Михайлович пишет, что «наиболее боеспособные части… были целиком израсходованы в легкомысленном наступлении 1914–1915 гг., девизом которого было «Спасай союзников!»…»

Николай Стариков утверждает, что задачей-де Ленина был развал России на «союзнические» деньги. Однако с этой задачей успешно справлялась сама элита царской России, истощая мощь Отечества в обмен на «данайские» союзнические займы.

По свидетельству в. к. Александра Михайловича, «официальные данные говорили, что противник выпускает сто шрапнельных снарядов на наш один» , но «в действительности эта разница была ещё более велика: наши офицеры оценивали это соотношение в 300:1».

Александр Михайлович обвиняет генерала Алексеева в том, что тот «связал себя заговорами с врагами существовавшего строя, которые скрывались под видом представителей Земгора (объединённый комитет буржуазных Земского союза и «Союза городов». — С.К. ), Красного Креста и военно-промышленных комитетов…»

Большевиков в этом перечне нет, зато великий князь забыл упомянуть союзные посольства, особенно — английское.

Правда, далее Александр Михайлович утверждает, что к лету 1916 года на фронте, «теперь хорошо снабжённом всем необходимым», якобы возобладал «бодрый дух», и «армия мечтала о победе над врагом», уповая на «молниеносное наступление армий генерала Брусилова».

Но великий князь выдавал желаемое за действительное и противоречил сам себе. Откуда могла появиться в 1916 году мощная боеспособная армия, если наиболее боеспособные части были, по его же словам, «целиком израсходованы в легкомысленном наступлении 1914–1915 гг.»? И могла ли малахольная царская Россия в один год ликвидировать трёхсоткратное превосходство немцев в обеспечении фронта снарядами? Или даже — стократное?

Зато Александр Михайлович не ошибается, заявляя: « Политиканы же мечтали о революции …» Политиканы революцию — как дворцовую «спецоперацию» верхов — и начали. Причём политиканы самой разной окраски — от масонско-«голубой» и аристократически-голубой до меньшевистской «бледно-розовой». Лишь «красной» краски в планах заговорщиков не было, ибо красный — это цвет политиков, действующих в интересах трудящегося большинства, а не прощелыг, политиканствующих во имя интересов имущего меньшинства.

Царь Николай был, конечно, не окончательно глуп и попытался, пусть и запоздало, противодействовать заговору. Однако «резьба» власти, скреплявшей царскую Россию, к 1917 году полностью проржавела, и попытка царя «завинтить гайки» привела к тому, что Россию «сорвало с резьбы».