Теодор Гладков - Коротков

Военные контрразведчики обшарили и помещение на Викторияштрассе, 10, где в отделе пропаганды Верховного главнокомандования вермахта были кабинеты Власова, а также его сотрудников, и лагерь в деревне Дабендорф к югу от Берлина, куда перебрался власовский штаб и где находились курсы по идеологической обработке нескольких сот бывших бойцов и командиров Красной Армии. В этом же лагере издавались две газеты на русском языке: «Заря» для военнопленных и «Доброволец» — для вступивших во власовскую «русскую освободительную армию», или «хи-ви» [147] Сокращение от немецкого «Хильфсвилиге» — «Добровольный помощник». «Хи-ви» служили в немецкой армии ездовыми, подносчиками боеприпасов, ремонтниками и т. п. Носили немецкую форму с нашивкой «Hi-wis» на рукаве, получали солдатское довольствие. Оружие, однако, немцы им не доверяли. . Обыскали и небольшую виллу на Кибицвег в берлинском районе Далем, которую немцы отвели Власову под жилье. Никаких следов…

Значительно позже выяснилось, что Жиленков и Малышкин порознь очутились в американском плену, в лагере Аугсбург. Этот лагерь был не стационарный, как бы приемный. В свое время здесь видели самого Германа Геринга, а также будущего шефа разведки ФРГ генерал-майора Рейнхарда Гелена. Затем Малышкина и Жиленкова перевели в лагерь под Майнгеймом. Здесь был собран цвет германского генералитета, одних только генерал-фельдмаршалов насчитывалось четверо: Вернер фон Бломберг, Вильгельм Лист, Максимилиан фон Фейхс, Вильгельм фон Лееб, а также знаменитый танкист генерал-полковник Хайнц Гудериан, занимавший в конце войны пост начальника Генштаба сухопутных сил.

Высшие инстанции поручили Короткову выяснить точное местонахождение Жиленкова и Малышкина, если они обнаружатся у союзников, то найти подходы к американцам или англичанам, убедить их выдать обоих советским властям на приемлемых условиях.

С первой частью задания Коротков справился относительно легко: оперативным путем выяснил, что Жиленков и Малышкин не погибли в сумасшедшей круговерти последних дней войны, не бежали за пределы Германии, а спокойно пребывают в вышеназванном лагере под Майнгеймом. Предприимчивый Жиленков даже открыл здесь нечто вроде мастерской по ремонту обуви и одежды для таких же, как он, обносившихся генералов и офицеров…

По ранее достигнутым соглашениям союзники должны были передать всех бывших граждан СССР советской стороне. Однако эта договоренность соблюдалась далеко не всегда.

Коротков сразу понял, что прямые обращения к высшим чинам американской армии ни к чему путному не приведут. Он начал с фигур рангом пониже, но достаточно информированных и влиятельных. Через них выяснил: американцы очень хотели бы заполучить находящегося в советском плену вместе с женой гроссадмирала Эриха Редера. Гроссадмирал был командующим военно-морскими силами Германии и выдающимся флотоводцем. Однако у него не сложились отношения с Гитлером, Геринг же вообще был его личным врагом. В конце концов 30 января 1943 года Редер вышел в отставку. В признание заслуг за ним сохранили почетную должность генерального инспектора кригсмарине. На посту командующего его сменил гроссадмирал Карл Дениц. Американцы и англичане не могли простить Редеру те поражения, что тот нанес им на морских и океанских просторах. Для Советского Союза Редер большого интереса не представлял.

Получив от полковника Короткова доверительную информацию, советское руководство приняло решение обменять Редера втихую, без какой-либо информации в печати, на Жиленкова и Малышкина. Обмен состоялся без каких- либо осложнений.

Международный военный трибунал в Нюрнберге приговорил Эриха Редера к пожизненному заключению. Однако в 1955 году восьмидесятилетний гроссадмирал был освобожден по состоянию здоровья и умер в Киле в 1960 году.

2 августа 1946 года в СССР было опубликовано сообщение ТАСС о том, что Военная Коллегия Верховного Суда СССР за измену Родине приговорила к смертной казни А. Власова, В. Малышкина, Г Жиленкова, Ф. Трухина, Д. Закутного, И. Благовещенского, М. Меандрова, В. Мальцева, С. Буняченко, Г. Зверева, В. Корбукова и Н. Шатова. Осужденные были повешены во внутреннем дворе Лефортовской тюрьмы.

На этом дипломатические миссии полковника Короткова не закончились. Возникла необходимость опросить двух высших немецких военачальников: бывшего начальника штаба Верховного главнокомандования вооруженными силами Германии (ОКБ) генерал-фельдмаршала Вильгельма Кейтеля и бывшего начальника оперативного отдела (ОКВ) генерал-полковника Альфреда Йодля (того самого, что 7 мая 1945 года подписал в Реймсе акт о капитуляции Германии перед западными союзниками), Германа Геринга и еще нескольких членов бывшего правительства Третьего рейха и военных руководителей.

Содержали Кейтеля и Йодля в роскошном четырехэтажном курортном отеле в двенадцати километрах от Люксембурга, в номерах со всеми удобствами. Правда, приличия ради окна комнат заделали решетками. Отношение к пленным было самое галантное, охрана носила чисто условный характер, и, что уж совсем недопустимо, «узникам» дозволялось свободно и сколь угодно часто общаться между собой, следовательно, перед допросами вступать в сговор.

Сегодня можно только гадать, сколько и какой информации, далеко не исторического, а жизненно важного разведывательного, политического, экономического и прочего характера выкачали американцы из пленных генералов. Между тем советских союзников к этим лагерям не подпускали и на версту.

Все попытки советских представителей подступиться к американцам натыкались на непреодолимые бюрократические рогатки, на которые военные чиновники самой демократической страны в мире оказались на деле великие мастаки.

Тогда Коротков, уже научившийся, как следует разговаривать с американцами, решил воспользоваться одной прекрасной традицией, вернее, обычаем, принятым в деловых кругах США. А именно: простое обещание, даже без свидетелей в случайном разговоре, даже с малознакомым человеком, выполняется столь же скрупулезно, как официально заключенное письменное соглашение. Когда-то, задолго до революции, такое правило царило и в среде российского купечества. Знаменитое «честное купеческое слово» соблюдалось свято, нарушение каралось всеобщим бойкотом, утратой доверия и в результате почти неминуемым разорением.

На одном из частых в первые послевоенные месяцы банкетов Коротков подошел к генерал-лейтенанту [148] В армии США звание генерал-лейтенанта является третьим генеральским званием, то есть соответствует званию генерал-полковника в Красной Армии. Стронгу и завязал с ним достаточно интересный для собеседников разговор. К концу беседы генерал, очарованный умницей русским полковником, сам не сознавая почему, любезно дал согласие на допрос советскими офицерами некоторых содержащихся в плену у американцев высокопоставленных лиц нацистской Германии.