Владимир Тихонов - История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.

На следующий год после узурпации виднейшие члены академии Чипхёнджон, видевшие в поступке Седжо худшее из преступлений (измену государю), составили заговор с целью убийства Седжо и восстановления Танджона на троне. Заговор закончился неудачей: выданные предателем, заговорщики (всего около 70 человек) были казнены после жестоких пыток. Шесть руководителей заговора — известных в поздней литературе как «шестеро погибших сановников» ( саюксин ) — стали примером добродетельных подданных в традиционной историографии, своеобразной «идеальной ролевой моделью» конфуцианского поведения. Расправа над заговорщиками и их сторонниками означала отдаление авторитарной монархии от конфуцианской элиты. После провала заговора придворная академия Чипхёнджон была разогнана, а лекции по конфуцианской классике для государя ( кёнён ) — отменены. Перевод шести министерств обратно в прямую подотчетность лично государю значительно ослабил Верховный Государственный Совет. Кроме того, многие представители конфуцианской элиты принципиально отказывались от службы «узурпатору» и «изменнику». В итоге, в государственном аппарате стала преобладать клика лично преданных Седжо сторонников (многие из них были причислены к «заслуженным сановникам» — консин — и получили во владение обширные поместья). В то же время многие конфуциански образованные землевладельцы (группировка сарим — «лес ученых»), оказавшись отстраненными от власти, занялись воспитанием учеников и укреплением своего влияния на местах. Итогом противостояния между бюрократическим режимом и конфуцианской элитой стало углубление корейской конфуцианской традиции, появление в ней сильного акцента на моральную автономию личности, право противостояния неэтичной власти.

Находясь в напряженных отношениях с широкими слоями землевладельческой элиты, правительство Седжо приняло ряд мер для ужесточения контроля над бюрократией. Так, в 1466 г. был отменен закон 1391 г. о ранговых наделах — чиновники получали теперь со вступлением в должность лишь должностной надел ( чикчон ), который с выходом в отставку возвращался в казну. После смерти Седжо, в 1470 г., этот порядок был ужесточен — налоги с наделов стала собирать центральная администрация, выдавая затем чиновнику лишь определенную сумму, практически ставшую частью жалованья. Позже, с 1556 г., выдача наделов прекратилась вообще, и чиновничество превратилось в получающих казенное жалованье наемных служащих государства. Это означало также разрыв с позднекорёской традицией личной власти чиновной землевладельческой верхушки над крестьянством. Чиновники, сидевшие на жалованье, не были уже для крестьян всемогущими хозяевами округи. Гарантировав крестьянские земли от «приватизации» чиновничеством, режим Седжо укрепил владельческие права крестьян на наделы и тем обеспечил себе их поддержку. Значительно менее популярными были меры Седжо, направленные на укрепление контроля над деревней. Так, жестче стал контроль над соблюдением законов о подворных регистрах ( ходжок ) и «именных дощечках» ( хопхэ ); усилилась слежка за населением по пятидворкам — соседским объединениям, члены которых отвечали друг за друга перед властями. Эти меры позволили режиму Седжо укрепить реорганизованную в 1457 г. в пять корпусов ( ови ) армию и проводить еще более активную политику освоения северных территорий, обеспечив как набор рекрутов для вспомогательных подразделений, так и возможность организовывать массовые переселения крестьян с юга на северное пограничье. Из операций на северной границе особую известность получила кампания 1460 г. против «немирных» чжурчжэней бассейна р. Туманган, завершившаяся переселением более чем 4500 крестьянских дворов с юга в этот район.

Жесткий контроль и активная военно-переселенческая политика ложились тяжелым бременем на крестьянство, вызывая немалое недовольство. Особенно сильным протест был на окраинах, где недовольство как местной землевладельческой элиты, так и эксплуатируемых слоев выливалось даже в широкомасштабные мятежи. Хорошо известен, скажем, мятеж Ли Сиэ — землевладельца-чиновника из северо-восточной провинции Хамгильдо (сейчас называется Хамгёндо), восставшего в 1467 г. с требованием назначать в провинцию чиновников лишь из числа местной знати. Восстание — активно поддержанное местным крестьянством — было подавлено с немалым кровопролитием, но результатом стало лишь дальнейшее усиление централизованного начала — существовавшие еще с позднекорёских времен уездные ассамблеи ( юхянсо ; сословные собрания местного янбанства ) были отменены. В идеологической области результатом трений двора с конфуцианской элитой было временное укрепление позиций буддизма, остававшегося популярной в народе религией. Правление Седжо было ознаменовано переводом на корейский язык и изданием (под руководством специально созданного дворцового ведомства) целого ряда буддийских сочинений, что способствовало широкому распространению корейской письменности.

Временем синтеза авторитарной традиции Тхэджона-Седжо и «просвещенного абсолютизма» в духе Седжона было правление Сонджона (1469–1494) — внука Седжо, отличавшегося любовью к знаниям, немалыми способностями в поэзии и каллиграфии. Оставив на ряде руководящих постов «заслуженных сановников» времен Седжо, Сонджон в то же время продвигал по службе молодых членов группы сарим , поощрял выдвижение провинциальных ученых. Большое значение приобрело придворное Управление Литературы — Хонмунгван , наследовавшее ряд функций академии Чипхёнджон. Восстановлены были и упраздненные в конце правления Седжо местные ассамблеи юхянсо , ставшие важным инструментом контроля местной элиты над нравами и поведением населения. Символом умеренного бюрократического авторитаризма времен Сонджона стал завершенный в 1474 г. после нескольких десятилетий кропотливого труда специального правительственного ведомства Кодекс Законов Чосонской династии — Кёнгук тэджон . С одной стороны, Кодекс был бюрократическим регламентом, о чем говорит и его структура (каждая из шести глав Кодекса была посвящена работе соответствующего отраслевого министерства). С другой стороны, основные положения Кодекса были своеобразной «конституцией» Чосона, так как их соблюдение считалось обязательным и для монарха. То, что работа над исправлением спорных мест в Кодексе и внесением разного рода дополнений продолжалась еще целое десятилетие после его опубликования, хорошо показывает, какое значение придавалось этому правовому документу.

Кроме Кодекса, правление Сонджона было отмечено составлением и изданием целого ряда энциклопедических сочинений и сборников на корейскую тематику: Тонгук ёджи сыннам («Описание корейской земли и ее достопримечательностей»; 1481 г.), Тонмунсон («Собрание корейской литературы»; 1478 г.), Акхак квебом («Музыкальная энциклопедия»; 1493 г.), и т. д. Серьезное внимание начало уделяться общей конфуцианизации нравов, прежде всего привилегированного класса. Так, с конца XV в. началось обсуждение закона о запрещении вторичного замужества вдов, официального введенного несколько позже, с 1500 г. «Преданность» вдовы покойному мужу символизировала важнейшую из неоконфуцианских добродетелей — соблюдение этических норм в отношениях «младших» и «старших». В тот же период был запрещен уход в буддийские монахини женщинам из «благородных» ( янбанских ) семейств, а также началось изгнание шаманов и шаманок из пределов столицы. Конфуцианство начало приобретать черты монопольной идеологии, обязательной для господствующих слоев и активно навязываемой простонародью.