Владимир Тихонов - История Кореи. Том 1. С древнейших времен до 1904 г.

А) Первоисточники:

1. Lee, P. Н. and de Вагу, Wm. Т. (eds.). Sourcebook of Korean Tradition . New York: Columbia Un-ty Press, 1997, Vol. 1, pp. 139–205, 217–225.

2. Rogers, M. С. « P'yonnyon T'ongnok : The Foundation Legend of the Koryo State» // The Journal of Korean Studies , Vol. 4, 1982-83, pp. 3-72.

Б) Литература:

1. Никитина M. И., Троцевич А. Ф. Очерки истории корейской литературы до XIV в . М., 1969. С. 5–151.

2. Choi, Byong-hon. «Toson's Geomantic Theories and the Foundation of Koryo Dynasty» // Seoul Journal of Korean Studies , Vol. 2, 1989, pp. 65–92.

3. Palais, J. B. «Land Tenure in Korea: Tenth to Twelfth Centuries» // The Journal of Korean Studies , Vol. 4, 1982–1983, pp. 73-205.

4. Rogers, M. C. «National Consciousness in Medieval Korea: The Impact of Liao and Chin on Koryo». — Rossabi, M. ed. China Among Equals: The Middle Kingdom and Its Neighbors, 10th-14th Centuries . Berkeley: University of California Press, 1983.

5. Shultz, E. J. «Military Revolt in Koryo: The 1170 Coup d'Etat» // Korean Studies , Vol. 3, 1979, pp. 19–48.

Политическая история Корё после драмы 1170 г. предстает продолжавшейся около четверти века беспрерывной чередой переворотов, контрпереворотов, мятежей, бунтов и восстаний. Смута истощала производительные силы страны, накладывала невыносимое бремя как на незащищенные низшие слои населения, так и на привилегированную элиту, вынужденную постоянно рисковать имуществом и жизнью среди беспощадных кровавых схваток. В то же время политический кризис конца XII в. был для всех социальных слоев и временем новых возможностей. Если подвергавшиеся до 1170 г. жесткой и унизительной дискриминации профессиональные военные получили доступ к высшей власти, богатству и привилегиям, то и для их дружинников — часто выходцев из маргинальных слоев — открылись немыслимые ранее возможности для социального выдвижения и обогащения. В то время, как многие видные представители гражданского чиновничества пали жертвами погромов и «чисток», низшие и средние бюрократы постепенно приватизировали «под шумок» свои служебные наделы в провинции, а заодно и превращали немалое число лично свободных крестьян в полукрепостных или крепостных арендаторов ( чонхо ). Расширили — за счет никем не ограничиваемой теперь скупки земель, а то и прямого захвата крестьянских наделов, — свои угодья и монастыри, а также целый ряд богатых «местных чиновников» и деревенских старост.

Одним словом, в обстановке смут в Корё утвердилась характерная для развитого средневекового общества поместно-арендная система землевладения и землепользования, при которой основная часть общественного продукта производилась безземельными (или малоземельными) лично зависимыми (крепостными или полукрепостными) арендаторами, сидевшими на частновладельческих землях. Сословие лично свободных податных крестьян янинов продолжало играть в обществе определенную роль, но значительно менее важную, чем в ранний период. Чиновники превратились после 1170 г. в сословие землевладельцев- аристократов, для которых чиновная служба стала просто способом облегчить захват земель и работников. Если к высшим сословиям средневековой Кореи вообще можно применить понятие «феодалы» (это — вопрос достаточно спорный), то наиболее справедливым было бы охарактеризовать таким образом землевладельцев позднего Корё, с их поместьями ( нонджан ) и дружинами ( кабён — «домашние войска»).

Смутами пытались воспользоваться и непривилегированные слои населения. В ходе многочисленных восстаний «подлые» из особых дискриминируемых районов ( чхонмины ) часто добивались повышения статуса и перевода в категорию янинов . Множество крестьян, горожан и рабов, присоединяясь к дружинам того или иного военного лидера, совершали социальный «рывок», немыслимый в предыдущую эпоху. Статус зависимого арендатора (вынужденного отдавать около половины урожая хозяину) обрекал крестьянина на вечное полуголодное существование, но во многих случаях избавлял от произвола и вымогательств со стороны местных чиновников, от бремени трудовых мобилизаций и поборов. Жестоко эксплуатируя зависимых крестьян, крупные частные землевладельцы — передававшие свои угодья по наследству — были более заинтересованы в поддержании и развитии производительных сил деревни, чем правительственные чиновники, чей срок службы в одной местности не превышал трех лет. Недаром во многих случаях янины сами просили о переходе на положение зависимых к тому или иному влиятельному землевладельцу или монастырю (это называлось тхутхак — «отдать себя»), не в силах выносить больше бюрократический произвол.

Первые годы после переворота были ознаменованы беспрецедентной социально-политической нестабильностью и жестокой фракционной борьбой. Пришедшие к власти военные лидеры, истребляя друг друга, пытались поставить каждый свою клику в центр нового нарождавшегося порядка. Сразу после путча 1170 г. триумвират Чон Джунбу — Ли Ыйбан — Ли Го захватил неограниченную власть, получив от марионеточного «вана» все возможные высшие чины и должности, как военные, так и гражданские. Но коллективная диктатура оказалась нестабильной формой власти. Первой жертвой фракционной борьбы стал убитый Ли Ыйбаном Ли Го (1171 г.). После этого главным органом власти дуумвирата Чон Джунбу — Ли Ыйбан стала «Главная Палата» ( Чунбан ), традиционный совещательный орган корёской армии, наделенный теперь политико- административными функциями. Чон Джунбу, Ли Ыйбан и их присные активно принялись за передел земельной собственности в свою пользу и в пользу своих дружинников, вызвав тем самым широкое сопротивление со стороны как части «старых» аристократов (чьи земли часто конфисковали для последующего перераспределения среди военных), так и широких масс населения.

Уже с 1172 г. начались народные волнения на традиционно неспокойном северо-западе, а в 1173 г. военный губернатор одного из особых пограничных округов, Ким Бодан, поднял мятеж с целью восстановить Ыйджона на престоле. Мятеж был подавлен, а ссыльный Ыйджон — убит в Кёнджу людьми Ли Ыйбана. Желая уничтожить в корне все возможности для реставрации прежней власти, военные сразу же после этого мятежа организовали масштабную «чистку» бывших гражданских чиновников, заменяя их на всех уровнях военными, а часто также грабя и убивая. «Военный террор» вызвал ряд новых восстаний провинциальных администраторов, опасавшихся за свое будущее. Из этих выступлений выделяется своим масштабом мятеж пхеньянского губернатора Чо Вичхона (1174–1176 гг.), в котором участвовали до сорока округов и крепостей. Сам мятеж был подавлен относительно быстро (за полтора-два года), но волнения на северо-западе продолжались до конца 1170-х гг. Организаторы карательного похода на Пхеньян — клика Чон Джунбу — воспользовались этим событием также и для устранения руками вооруженных монахов Ли Ыйбана и его сторонников (1174 г.). После этого Чон Джунбу на пять лет сосредоточил в своих руках диктаторскую власть и активно использовал эту возможность для захвата крестьянских земель, обогащая себя и дружину. На фоне общего недовольства произволом нового диктатора в 1176–1177 гг. вспыхивает восстание «подлых» ( чхонминов ) в дискриминируемом поселении ремесленников ( со ) в уезде Конджу (современная провинция Южная Чхунчхон) под руководством Мани и Мансои. Армия восставших взяла несколько уездных городов, разгромила трехтысячный карательный отряд и потребовала от правительства прекращения дискриминации в отношении их района. Интересно, что Чон Джунбу согласился выполнить это требование и перевел родную округу Мани в разряд регулярных уездов. Не удовлетворившись этим, восставшие продолжили борьбу, истребляя местных чиновников и монахов, и были разгромлены с большим трудом. Вскоре по их примеру на борьбу поднялись чхонмины , рабы и крестьяне в целом ряде южных уездов. Восстания конца 1170-х гг. сыграли значительную роль в смягчении дискриминационных практик по отношению к обитателям хян , пугок и со , заложив основу для их последующей отмены.