Владимир Бояринцев - «Черта оседлости» и русская революция

Алексей Козырев в статье «Пьянство» пишет:

«Особенно тяжелое положение сложилось на западе России и в Белоруссии. Там в середине XIX века “одно питейное заведение приходилось на 250–300 душ обоего пола”. Кабак был разорителем крестьянских семей, губительным притоном, отнимающим у крестьян состояние, честь, человеческое достоинство. Владелец кабака или корчмы, чаще всего иноверец, пользуясь опьянением посетителей, вступал с ними в сделки, в итоге которых несчастные продавали за бесценок всё, что имели. Ограбленный материально, отравленный духовно, неграмотный, темный, забитый крестьянин пропивал всё, что мог, буквально до последней нитки, отдавал своё имущество за бесценок, попадая в безысходную кабалу к ростовщику-кабатчику».

Ужасающая нищета в неурожайные годы оборачивалась массовой гибелью. Так, в два неурожайных года — 1854-м и 1855-м — в Гродненской губернии родилось 48 000, а умерло 89 000 человек.

Подобная ситуация регулярно возникала во всех северо-западных губерниях страны. Великому русскому поэту Г. Р. Державину правительством было поручено изучить причины голода в Белоруссии.

Объективно и беспристрастно исследовав положение, он сделал выводы о том, что «некоторые помещики, отдавая на откуп в своих деревнях винную продажу, делают с откупщиками постановления, чтобы их крестьяне ничего для себя нужного нигде, ни у кого не покупали и в долг не брали, как только у сих откупщиков, и никому из своих продуктов ничего не продавали, как только сим откупщикам, а они, покупая от крестьян всё по дешёвке и продавая им втрое дороже истинных цен, обогащаются барышами и доводят посёлок до нищеты… К вящему их расстройству не только в каждом селении, но и в иных по несколько построено владельцами корчем, где для их арендаторских прибытков продаётся по дням и ночам вино. Сии корчмы не что иное суть, как сильный соблазн для простого народа. В них развращают свои нравы крестьяне, делаются гуляками и нерадетельными к работе. Там выманивают у них не только насущный хлеб, но и в земле посеянный, хлебопашные орудия, имущество, время, здоровье и самую жизнь». Значительное число питейных заведений в России принадлежало еврейскому торговому капиталу. В одной Минской губернии он владел 1548 питейными заведениями из 1630.

В повести Н. В. Гоголя «Тарас Бульба» есть такие строки: «…Этот жид был известный Янкель. Он уже очутился тут арендатором и корчмарём; прибрал понемногу всех окружных панов и шляхтичей в свои руки, высосал понемногу почти все деньги и сильно означил своё жидовское присутствие в той стране.

На расстоянии трёх миль во все стороны не оставалось ни одной избы в порядке: всё валилось и дряхлело, всё пораспивалось, и осталась бедность да лохмотья; как после пожара или чумы, выветрился весь край. И если бы десять лет ещё пожил там Янкель, то он, вероятно, выветрил бы и всё воеводство…».

Николай Васильевич явно не испытывал особой трудности в написании этого места — реальные примеры были перед глазами. Показательно, что в современных школьных хрестоматиях даётся сокращённый вариант повести, где вышеприведённый отрывок заботливо вырезан.

В 1858–1859 годах русская интеллигенция проводила большую разъяснительную работу, да и сами крестьяне постепенно стали понимать, что их сознательно толкают к пьянству, чтобы разорять и грабить. Возникло мощное народное движение по бойкоту кабаков. Тысячи сёл и деревень выносили решения о закрытии у себя питейных заведений.

Н. А. Добролюбов писал: «Сотни тысяч народа, в каких-нибудь пять-шесть месяцев, без всяких предварительных возбуждений и прокламаций, в разных концах обширного царства отказались от водки». Начавшееся движение было прервано грубым вмешательством официальных властей: «…Приговоры городских и сельских обществ о воздержании уничтожить и впредь городских собраний и сельских сходней для сей цели не допускать». По питейным делам были брошены в тюрьмы более 11 тысяч крестьян. Отстаивая барыши виноторговцев, правительство даже с церковью пошло на конфликт…

И всё же, невзирая на репрессии, пьянство продолжало спадать. Народный протест против вина, поддерживаемый в статьях передовых врачей, учителей, учёных и просветителей, продолжал оказывать влияние на умы. Люди до глубины души были возмущены поведением церковников, которые под влиянием властей сразу прекратили борьбу с пьянством…».

Введение черты оседлости, таким образом, прекращало действие всех указов предшественников Екатерины о недопущении в Россию евреев и открывало уже не «окно в Европу» (в которое не могли проникать евреи), а широкие ворота для появления в этих районах страны народа, нежелательного для Европы.

Это позволило евреям организовать свою систему образования, подготовки кадров, в том числе и боевиков, накопить силы для нанесения главного удара по «этой» стране после отмены черты оседлости.

Хотя на первый взгляд Екатерина II проявила заботу о своём народе, ограничив районы расселения евреев, на самом деле создавались пусть не тепличные, но в целом благоприятные условия для замкнутого развития евреев и поддержания в них национальной сплочённости, так необходимой для установления мирового господства в соответствии с их религией.

У читателей может возникнуть вопрос: что же это за народ — русские, которых надо законодательно ограждать от вредоносного влияния чуждых ему элементов?

Во-первых, это не чисто русская проблема, так как многие страны пытались защитить своё население, выставляя евреев за свои государственные границы.

Во-вторых, ответ на этот вопрос приводит нас к необходимости рассмотреть антропологические особенности славян.

Известный русский учёный дореволюционного периода И. А. Сикорский в статье «Данные из антропологии» писал о славянах:

«Основную черту славян издавна составляла их чуткая впечатлительность, нервная подвижность, что соответствует тонко развитому чувству и достаточно развитому уму. Оба качества вызывают живость характера и непостоянство. Самыми типическими чертами этого характера являются: скорбь, терпение и величие духа среди несчастий… Славянская скорбь имеет свойства предохранительного чувства, и в этом кроется её высокое психологическое значение для нравственного здоровья: она оберегает душевный строй и обеспечивает незыблемость нравственного равновесия; являясь унаследованным качеством, славянская скорбь стала основной благотворной чертой великого народного духа… Русский, впитав в себя финскую душу, получил через неё ту тягучесть и выдержку, ту устойчивость и силу воли, какой не доставало его предку славянину…».