Владимир Бояринцев - «Черта оседлости» и русская революция

К началу 1780-х годов центр русского масонства переносится в Москву, где русские братья входили в Брауншвейгскую систему, а после масонского конгресса 1782-го года Россия была признана самостоятельной масонской державой.

«“Роман” с Брауншвейгской системой, безусловно, сильно способствовал упрочению позиций русских братьев в глазах масонского сообщества Европы. И вот тут-то обнаружилось, что никакой цены в глазах московских братьев Брауншвейгская рыцарская система не имеет, и все взоры и надежды их обращены на розенкрейцерство» (В. Брачев). Эта система входила в Берлинский розенкрейцерский капитул, который командировал И. Е. Шварца в Москву для проведения коренных масонских реформ. Или, применяя современную терминологию, Шварц был агентом масонского влияния в России.

К 1786-му году насчитывалось 19 лож этой системы. «Как и берлинские братья, московские розенкрейцеры XVIII века были глубокими и убеждёнными мистиками. Практическим руководством для них являлся “теоретический градус Соломоновых наук”… Что касается содержания этой тайной науки, то оно сводилось у них… к исканию философского камня, панацеи, обращения металлов в золото и мистическому толкованию Библии» (В. Брачев).

Екатерина II могла терпеть, и долго терпела, самих масонов с их чудачествами вроде клятв, посвящений, алхимии и прочего, но никакого практического масонского «дела» она терпеть не хотела.

Особое беспокойство Екатерины II вызывала издательская деятельность масонов, которые, оставаясь формально православными, тяготели к протестантизму. Имеются сведения, что в 1760–1780-х годах в России функционировало не менее 96-ти масонских лож, в которых состояло не менее 800 братьев. Но есть и другие данные, по которым число членов лож приближалось к шести тысячам.

Особое место среди воспитанников ордена занимал Н. М. Карамзин, но, побывав в Европе и встретившись там почти со всеми главами тогдашнего масонства, он понял, что теория и практическая деятельность вольных каменщиков несовместимы с национальными интересами России.

В. Брачев:

«К началу 1790-х годов обстоятельства складывались так, что всё враждебное Екатерине II в России и за границей так или иначе было связано с масонством. Екатерина II, как известно, сама будучи немкой по происхождению, немцев тем не менее недолюбливала… Нельзя сбрасывать со счетов и то немаловажное обстоятельство, что уже по складу своего ума — холодного и рассудительного — Екатерина II терпеть не могла никакого тумана и никакой мистики. И уже только на этом основании русские масоны едва ли могли рассчитывать на её сочувствие и поддержку. “Не сходит с трона на Восток”, — одобрительно отмечал в связи с этим в своей оде “К Фелице” Гавриил Романович Державин…».

Весомый вклад в подозрения императрицы в отношении розенкрейцеров внесла Великая французская революция 1789-го года, которая была связана с деятельностью французских масонов. С арестом Н. И. Новикова в 1792-м году, который был одной из главных фигур в русском розенкрейцерстве, деятельность их фактически прекратилась.

В 1772-м году к России отошли части Белоруссии и Юго-Западного края со значительным количеством евреев; в результате второго и третьего разделов Польши (1793 и 1796 годы) примерно полмиллиона евреев « впервые вошли в состав Русского государства в качестве его оседлого населения» (А. П. Липранди). По другим данным, в «состав России вошло уже почти миллионное еврейство Литвы, Подолии и Волыни» (А. И. Солженицын).

Отношение императрицы Екатерины II к вступившим в русское подданство евреям отличалось непостоянством. Считая евреев полезными для промышленности, императрица разрешила им селиться в Новороссийском крае, который тогда был только что завоёван и нуждался в жителях. В коренных же великорусских областях они, как и прежде, не имели права жить.

При присоединении в 1772-м году части Белоруссии к России Екатерина объявила, что жители этого края будут сохранять право на «публичное отправление веры и на владение собственностью» и будут награждены «всеми теми правами, вольностями и преимуществом, каковыми древние её подданные пользуются» (цитируется по А. И. Солженицыну).

В Городовом положении 1785-го года рассматривались только сословия, а не нации.

В указе Сенату в 1786-м году императрица разъясняла: «Когда означенные еврейского закона люди вошли уже, на основании указов Её Величества, в состояние, равное с другими, то и надлежит при всяком случае наблюдать правило, Её величеством установленное, что всяк, по званию и состоянию своему, долженствует пользоваться выгодами и правами без различия закона и народа».

А. И. Солженицын пишет: «Отметим, что таким образом евреи получали гражданское равноправие не только в отличие от Польши, но раньше, чем во Франции и в германских землях… И, что ещё существенней: евреи в России имели ту личную свободу, которой предстояло ещё 80 лет не иметь российским крестьянам. И, парадоксально: евреи получили даже большую свободу, чем русские купцы и мещане: те — жили непременно в городах, а еврейское население, не в пример им, “могло проживать в уездных селениях, занимаясь, в частности, винными промыслами”».

Но такое уравнивание в правах не дало положительного результата, поэтому в присоединённых областях торговые права евреев всё-таки стали ограничиваться, а с евреев, записавшихся в мещанство и купечество, подати взимались вдвое больше, чем с мещан и купцов христианских исповеданий. При этом лица, не желающие платить двойную подать, могли покинуть пределы России.

Видимо, не последнюю роль в этом сыграли жалобы белорусской администрации на то, что «присутствие евреев в деревнях вредно отражается на экономическом и нравственном состоянии крестьянского населения, так как… евреи развивают пьянство среди местного населения».

«Сенатский указ 1786 разрешал евреям жить в деревнях, и “евреям было позволено брать на откуп у помещиков производство и продажу спиртных напитков, в то время как купцы и мещане-христиане не получали этих льгот”» (А. И. Солженицын).

Но и кагалы не дремали, они добились возвращения значительной части административных прав: распределение общественных повинностей, сбор подушной подати, разрешение на отлучку из общины, тем самым подтвердив то положение, что основным препятствием на расширение прав евреев были руководители еврейских общин, ибо это нарушало их экономические интересы.

Уже в 1790-м году московское купеческое общество жаловалось, что в Москве появилось из-за границы и из Белоруссии «жидов число весьма немалое», и московские купцы требовали удаления еврейских купцов из Москвы.