Рудольф Баландин - Завещание Ленина

Из воспоминаний Молотова: «После смерти Ленина, когда остались три его заместителя — Цюрупа, Рыков и Каменев, мы обсуждали вопрос, кого назначить Председателем Совнаркома. Были сторонники Каменева, но Сталин предпочитал Рыкова, потому что тот хоть и был за включение в правительство меньшевиков и эсеров, но против Октябрьской революции не выступал открыто, как Каменев».

Причины были, конечно, глубже. Ленин, ценя Каменева как теоретика, всегда спрашивал: «Но какой же он администратор?!» А вот у Рыкова безусловно были административные таланты. И Сталин, поддерживая Алексея Ивановича, знал, что он, в отличие от Льва Борисовича, не подвержен внешним влияниям и не имеет больших амбиций.

Добившись избрания Рыкова на пост главы правительства и избрания Бухарина на освободившееся после кончины Ленина место в Политбюро, Сталин мог больше не опасаться раскола в «тройке»: его позиции укрепились. А разногласия в ней начались уже в 1923 году.

Состоявшийся летом 1924 года ΧΙΙΙ съезд РКП(б) стал звездным часом для Каменева и Зиновьева. Первый на правах председателя открыл первое заседание.

Второй выступил с политическим докладом. И сразу же напомнил: прежде на его месте стоял Ленин. Тем самым прозрачно намекнул, что является его преемником. Это наивное выпячивание собственной фигуры, по-видимому, возмутило Троцкого, претендовавшего на главную роль, и насторожило Сталина.

Непосредственно к нашей теме относится другое утверждение Зиновьева: «В последнее время, и в частности на данном съезде, нам приходится действовать уже по ленинизму. У нас нет прямых, точных указаний, прямых директив». Он не счел нужным сослаться на последние труды Ленина и его обращение к съезду («политическое завещание»).

Почему он так поступил? Тоже, по всей вероятности, желая занять первое место в партийном руководстве. Ведь у Ленина определенно поставлены на первые два места Сталин и Троцкий, о чем Зиновьев был осведомлен. И хотя Сталина предлагалось сместить с поста Генерального секретаря за грубость, никого конкретно на этот пост Ильич не предложил. Возможно, исходя из того, что такой кандидатурой может стать Троцкий, Григорий Евсеевич на съезде обрушился на него с резкой критикой. А основным заветом Ленина назвал его слова: «Из России нэповской будет Россия социалистическая».

Говоря о национальной политике, Зиновьев сослался на Сталина, причем в оригинальном контексте. Он рассказал об инциденте «из почти что потустороннего мира»: собрании идеологов белой эмиграции в Праге, где обсуждался доклад профессора П. Н. Милюкова по национальному вопросу. По словам Зиновьева, «Милюкову возражали все абсолютно. Дело дошло до того, что Кускова апеллировала — к кому бы вы думали? — к товарищу Сталину». Е. Д. Кускова (бывшая народница) высказала мысль, которая звучит актуально и поучительно в наше время: «Конечно, Сталин прав. Ни один фактор, может быть, не имел столь крупного значения, как фактор национальный, как центробежные силы, тянувшие каждая в свою сторону. Россия в прошлом так сумела опротиветь всем народностям, что они сразу же стали стремиться не к ее обновлению, а к отделению от нее… Так родился СССР. И так умерла старая Россия».

(Теперь мы можем с не меньшим основанием подтвердить правоту сталинского курса. Как только дали волю местным националистам, поддержанным из-за рубежа, центробежные силы разорвали СССР. Так была разрушена Великая Россия.)

Речь Зиновьева произвела большое впечатление на делегатов съезда. Как отмечено в стенографическом отчете: «Бурная, горячая овация; долго не смолкающие аплодисменты; делегаты встают и поют «Интернационал».

Здесь следует дать более подробную характеристику Григорию Евсеевичу Зиновьеву и Льву Борисовичу Каменеву.

В. И. Ленин, прекрасно зная сильные и более многочисленные слабые стороны Зиновьева, тем не менее доверял ему до революции и после нее очень ответственные, и даже ключевые посты, полагая, что тот не станет центром какой-либо более или менее сильной антиленинской оппозиции. И «Григорий» был верной тенью вождя (правда, не всегда).

Болезнь и смерть Ленина выдвинули Григория Евсеевича на первые роли в партии и в Коминтерне. Честолюбия и властолюбия у него было с избытком. Сторонники быстрыми темпами создавали культ его личности, возможно, реализуя его тайные желания. В Петрограде — Ленинграде десятки предприятий и учреждений назывались его именем. Волны Балтики бороздил эскадренный миноносец «Зиновьев». В 1923 году началось издание 22-томного собрания сочинений Григория Евсеевича. В 1924 году родной город Зиновьева Елисаветполь на Украине был переименован в Зиновьевск (до следующего переименования в 1935-м).

Льва Борисовича Каменева Владимир Ильич хотя и ценил в качестве оппонента в часто возникавшей между ними полемике, но, по сравнению с Зиновьевым, особенно не выдвигал. Так продолжалось до 1922 года, когда Каменева вместе с Рыковым Ленин сделал своими заместителями по правительству.

Итак, на ΧΙΙΙ съезде партии Троцкий потерпел сокрушительное поражение. Но вскоре и мнимые победители Зиновьев и Каменев с удивлением обнаружили, что их оттеснили от реальной власти. Образовался новый триумвират: Сталин — Рыков — Бухарин. Его созданию и авторитету невольно и непродуманно содействовал… Троцкий.

Осенью 1924 года он издал сенсационную брошюру «1917» со статьей «Уроки Октября». Этим спас Политбюро от неминуемого раскола, проявив феноменальную неспособность к правильному политическому анализу. Он не только не заметил появление нового триумвирата, но считал, будто Зиновьев и Каменев имеют гораздо больший политический вес, чем Сталин. Именно по ним он нанес в своих «Уроках Октября» основной удар.

Молодые партийцы, и особенно комсомольцы (комсомол в Политбюро курировал Зиновьев), вдруг узнали о тяжелейших политических проступках Зиновьева и Каменева в 1917 году. Это было общественным потрясением.

Опасные делишки —

Писать в России книжки.

Ты, Лева, тиснул зря

«Уроки Октября».

Сочинил эту колкую и точную эпиграмму находившийся в тюремном заключении правоэсеровский лидер А. Гоц. Он был прав. Политбюро обрушилось на Троцкого. А он, дискредитировав Зиновьева и Каменева, резко убавил их политический вес. В то же время Сталин оказался в положении «над схваткой», сохраняя с ними товарищеские отношения, но и не разрывая напрочь контакты с Троцким.

«Перед Каменевым встал вопрос, кого из старых товарищей поддержать? Лев Борисович совершил роковую ошибку, выступив в союзе с Зиновьевым против Сталина» — так пишет один из современных биографов Л.Б. Каменева.

Тактику оба выбрали, по их мнению, беспроигрышную: обвинять сталинско-рыковское большинство ЦК в покровительстве троцкизму. Они недооценили способность Сталина к гибкому маневру. Он заявил, что их требования обрушить на Троцкого суровые репрессии недопустимы. Одновременно он осторожно нейтрализовал Троцкого, делая невозможным создание в 1924–1925 годах единого блока оппозиции.