Сергей Кремлёв - Русская Америка. Слава и боль русской истории

Но кто же Константина в этой его Ницце надоумил насчёт поправки российских финансов за счёт продажи российских колоний? Да ещё и уверил в их абсолютной бесперспективности?

А?

И ещё вот о чём надо бы сказать…

Н.Н. Болховитинов, приводящий письмо Константина в монографии 1990 года «Русско-американские отношения и продажа Аляски. 1834–1867» и в трёхтомнике «История Русской Америки» 1999 года, прикладывает в обоих изданиях также записку графа Н.Н. Муравьёва-Амурского, якобы адресованную им ещё в 1853 году Николаю I, где Муравьёв якобы утверждал, что владычество Североамериканских Штатов по всей Северной Америке «натурально» и что «нам нельзя не иметь в виду, что рано или поздно придётся им уступить североамериканские владения наши».

Тут тоже возникает ряд вопросов. Во-первых, если было так, то почему Болховитинов утверждает, что впервые идея о возможности продажи была официально выдвинута Константином? А что, записка генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьёва-Амурского императору Александру II — документ неофициальный?

Далее, Болховитиновым же сообщается, что записку Муравьёва от 1853 года рассматривали в комитете с участием генерал-адмирала Константина. Но почему тогда Константин в 1857 году не включил в число возможных экспертов и Муравьёва? Тот был авторитетен, был — если верить Болховитинову — сторонником продажи, да и лично был к великому князю достаточно близок. И официальные биографы Константина подчёркивали, что «каждое, сколько-нибудь важное, дело было изучаемо им лично»…

Но вот в том-то и штука: а был ли мальчик?

Всю историю с официальной (!) запиской Муравьёва и её рассмотрением Болховитинов приводит, ссылаясь почему-то не на её архивные реквизиты по типу: «Архив…, фонд №, опись №, дело №, лист хранения №», как обычно, а на давнюю — 1889 года книгу некоего Б.В. Струве «Воспоминания о Сибири, 1848–1854 г.».

А как же «лист хранения»? Почему вдруг ни записки, ни протоколов комитета нет в архивах? А если они есть, почему Николай Болховитинов кивает на Бернгарда Струве? Этот заурядный статский советник, назначенный в 1858 году вице-губернатором в Астрахань (Константин называет его Штруве Астраханский), к великому князю отношение имел. Причём Бернгард Васильевич был, кроме прочего, отцом Петра Бернгардовича Струве — фигуры тоже не очень чтобы ясной… Ренегат от марксизма, кадет, идеолог Белого движения, организатор эвакуации армии Врангеля из Крыма и профессор-эмигрант в одном лице — вот краткий исторический портрет Струве-сына… А ведь яблоня от упавшего яблока стоит недалеко, и граждански сомнительный сын вряд ли имел граждански состоятельного отца. Так что история с «запиской Муравьёва» выглядит скорее как давняя фальсификация, призванная облагородить неприглядную историю с продажей Русской Америки и пригладить роль в ней великого князя Константина… А заодно и бросить тень на Н.Н. Муравьёва-Амурского, мягкостью к бездарям типа Струве не отличавшегося.

Правда, если быть точным, то в сдаче интересов Русской Америки обвинял Муравьёва и постаревший декабрист Дмитрий Иринархович Завалишин (1804–1892), однако и здесь не всё просто. Завалишинские «Записки декабриста» были опубликованы посмертно — в 1906 году, и не исключено, что Завалишин относительно позиции Муравьёва пользовался «испорченными телефонами» того же Струве-отца. Хотя особым энтузиастом оставляемой в небрежении и постепенно хиреющей Русской Америки Н.Н. Муравьёв-Амурский быть не мог, считая, что надо всемерно развивать русский Дальний Восток.

Много поработавший в архивах Иван Миронов цитирует, правда, записку Муравьёва (ещё не Амурского) от весны 1853 года, указывая её место нахождения в архиве (АВПРИ. Ф. Канцелярия. Оп. 34. Д. 3. Л. 16). Однако, во-первых, не только ведь в горбачёвские времена изготовлялись фальшивки типа «катынской». Во-вторых же, в письмах и записках великого князя Константина конца 1850-х и начала 1860-х годов ссылок на мнение Муравьёва, как мы это увидим, почему-то нет.

ВЕРНЁМСЯ, впрочем, опять к нашим августейшим баранам… 23 марта 1859 года Константин писал брату из Неаполя: « Любезнейший Саша! Душевно благодарю Тебя за милое и интересное это письмо. Так же как и Ты я надеюсь, что наш союз с Франциею поведёт к пользе и славе нашей дорогой Матушки России… Если Англия не перепутает всего своей всегдашней двойственностью, я убеждён, что тогда всё пойдёт хорошо и что мы останемся в покое ». А через несколько лет этот же адресат будет отправлять эскадры Попова и Лесовского к атлантическим и (увы!) тихоокеанским берегам Америки для антифранцузских и антианглийских демонстраций.

Оба монархических брата будут «сближаться» с «республиканцами»-янки в непонятно кем внушённой им уверенности, что США, распространяясь по континенту, «рано или поздно встретятся там с нами…», и, значит, Русскую Америку надо сдавать, пока не поздно. А ведь на деле этого не произошло — штат Аляска по сей день отрезан от основной территории США, и от ближайшей бывше-русской и ныне-американской точки штата Аляска на тихоокеанском побережье Северной Америки до штата Вашингтон — чуть ли не тысяча километров! Между Аляской и основной территорией США как была в XIX веке, так и осталась Канада.

Однако Константин почему-то верил во всесилие США, одновременно разглагольствуя о патриотизме, и в конце 1857 года — 7(19) декабря возобновил своё представление Горчакову. Он — то ли с собственного «большого» ума, то ли с чей-то подачи — заявлял, что не следует-де соединять в одном лице «купца и администратора» и что «подобное соединение крайне вредно для подвластных компании народов». Речь — о прекращении компанейского управления Русской Америкой.

Якобы широко образованный «реформатор» Константин как-то упускал при этом из виду, что на «подобном соединении» держались все успехи колониальной политики западных держав, что Вест-Индская и Ост-Индская компании как раз и были образцами такого соединения и что нечто подобное представляла собой соперница РАК — «Гудзонбайская» компания, Компания Гудзонова залива. Да и русские Григорий Шелихов, Александр Баранов, Иван Кусков, Михаил Булдаков были не только талантливыми купцами, но и талантливыми администраторами. А вот соединять пост высшего администратора с замашками русского барина как в случае компании братьев Романовых, было действительно крайне вредно для подвластных этой «компании» народов.

Креол Кашеваров тоже считал, что в Русской Америке необходимо от компанейского управления переходить к прямому государственному, но эта идея высказывалась им в предположениях, прямо противоположных великокняжеским. Константин тем самым хотел упростить акт продажи, а Кашеваров имел в виду упрочнение положения Русской Америки как неотъемлемой части Российской империи.