Коллектив авторов - История гражданской войны в СССР в 5 томах. Т. I. [Без иллюстраций]

К резолюции было добавлено, что Учредительное собрание должно собраться в Москве. По военному вопросу была принята программа Корнилова. В заключение "совещание" избрало постоянное бюро по организации в дальнейшем всех общественных сил. В состав бюро вошли: Родзянко, Рябушинский, Струве, Милюков, Маклаков, Шингарев, Шидловский, Шульгин, Кишкин, Кутлер, от офицерского союза - Новосильцев. Словом, под маской "совещания общественных деятелей" объединились все буржуазные и помещичьи партии. Именно из этого "совещания" вышли будущие крупные контрреволюционные организации - "правый" и "национальный" центры, сыгравшие большую роль в колчаковщине и деникинщине.

Самый состав Государственного совещания определял его контрреволюционную сущность. От Государственной думы всех четырех созывов там было 488 человек, от советов и общественных организаций - 129. Городские думы получили 129 мест, земства - 118, торгово-промышленные круги и банки - 160, научные организации - 99, армия и флот - 177, духовенство - 24, национальные организации - 58, крестьяне - 100, кооперация - 313, профсоюзы - 176 и т. д. Собрались старые генералы и верхи командного состава, кадетские профессора, архиереи, чиновники, кооператоры. Прибыли и представители буржуазии с Рябушинским во главе, с тем самым Рябушинским, который угрожал народным массам голодом и нищетой, если они не откажутся от своих требований.

Большевики, делегированные на съезд советами, решили выступить с разоблачительной декларацией и затем покинуть "совещание". Однако эсеро-меньшевистское руководство Центрального исполнительного комитета советов исключило большевиков из состава делегации, боясь испортить демонстрацию "единения всех живых сил страны".

В целях разоблачения и борьбы с контрреволюционным "Государственным совещанием" большевистская партия решила организовать в Москве всеобщую однодневную стачку. В создавшихся условиях это было наилучшей формой борьбы. В своем воззвании Центральный комитет большевистской партии предлагал рабочим не делать никаких уличных выступлений и не поддаваться на провокацию, так как буржуазия могла использовать подобные выступления для вооруженной расправы с рабочим классом. Московские пролетарии горячо откликнулись на призыв партии. Несмотря на сопротивление эсеро-меньшевистского большинства Московского совета, запретившего стачку, в день открытия Государственного совещания - 12 августа - в Москве бастовало свыше 400 тысяч человек. Буржуазия воочию убедилась, за кем в действительности шел рабочий класс. Боевая готовность московских пролетариев умерила пыл представителей буржуазии. Они бежали от революционных бурь Петрограда в "спокойную" Москву, но на улицах "мирной Москвы" их настигла та же революционная буря.

Переворот в пользу военной диктатуры готовился к моменту созыва Государственного совещания. Пресса превозносила Корнилова, курила ему фимиам. Юнкерам, охранявшим Большой театр, где происходило "совещание", были выданы боевые патроны. В Москву вызвали с фронта казаков.

Выступления на Государственном совещании раскрыли истинные устремления буржуазии. Здесь уже не Керенский был властителем дум. Когда он, намекая на июльские события, грозил посягателям на власть, видя их "и слева и справа", то те, кто собирался выступить против революции, только двусмысленно улыбались. Истеричные угрозы Керенского буржуазию не пугали. В ее руках были достаточно убедительные доказательства соучастия "социалиста" Керенского в подготовляемом ударе по революции.

Подлинным вождем всех реакционных сил этого сборища был Корнилов. В Москву он приехал на второй день после открытия "совещания". На Александровском вокзале генералу устроили исключительно торжественную встречу. Корнилова вынесли на руках.

"На вере в вас мы сходимся все, вся Москва"[442], приветствовал его кадет Родичев.

Миллионерша Морозова упала на колени перед Корниловым.

Открыто угрожая в своей речи падением Риги, намекая, что откроет немцам дорогу на Петроград, Корнилов требовал восстановить дисциплину в армии, предоставить начальникам власть и поднять престиж офицеров. Кандидат в диктаторы предлагал ввести смертную казнь не только на фронте, но и в тылу, военизировать железные дороги, фабрики и заводы, работавшие на оборону.

Программа диктатуры не являлась творчеством одного Корнилова. Она была подготовлена при помощи Савинкова и Филоненко в Ставке еще в конце июля. Первый раз Корнилов вручил программу Керенскому 3 августа, второй раз в дополненном и исправленном виде - 10 августа. Но Керенский медлил с ответом.

"Там был изложен целый ряд мер, - объяснял свое колебание Керенский, - в огромном большинстве вполне приемлемых, но в такой редакции и с такой аргументацией, что оглашение ее привело бы к обратным результатам"[443].

Накануне Государственного совещания кадеты произвели давление на Керенского. Утром 11 августа Ф. Кокошкин заявил ему, что партия "народной свободы" выйдет из состава правительства, если программа Корнилова не будет принята. Новый кризис был предотвращен тем, что Временное правительство в тот же день приняло в основном требования Корнилова от 3 августа.

Чего стоили после этого всё угрозы Керенского против "посягателей" на власть. Вождь "революционной демократии", как писали о нем соглашатели, заранее принимал участие в подготовке контрреволюции.

Наиболее полно на Государственном совещании развернул программу контрреволюции генерал Каледин. Атаман казачьего войска нагло потребовал: "1. Армия должна быть вне политики, полное запрещение митингов, собраний с их партийной борьбой и распрями.

2. Все советы и комитеты должны быть упразднены как в армии, так и в тылу.

3. Декларация прав солдата должна быть пересмотрена и дополнена декларацией его обязанностей.

4. Дисциплина в армии должна быть поднята и укреплена самыми решительными мерами.

5. Тыл и фронт - единое целое, обеспечивающее боеспособность армии, и все меры, необходимые для укрепления дисциплины на фронте, должны быть применены и в тылу. 6. Дисциплинарные права начальствующих лиц должны быть восстановлены, вождям армии должна быть предоставлена полная мощь"[444].

Между прочим в своей речи Каледин подчеркнул, что казачество - то самое казачество, которое так часто обвиняют в контрреволюции, - спасло правительство 3 - 5 июля. Каледин с солдатской откровенностью выболтал на Московском совещании, что именно министры- "социалисты" призвали казаков 3 июля на помощь. И никто не посмел опровергнуть Каледина, никто не выступил с протестом, .когда он издевался над меньшевиками и эсерами.

Разоблаченные казачьим атаманом соглашатели пугливо жались, но молчали.