Михаил Семиряга - Как мы управляли Германией

Вот каковы были итоги народного опроса в Берлине.

Что касается взаимоотношений между Отделом информации комендатуры и горкомом СЕПГ, то между ними произошло, по существу, сращивание функций. Так, в ходе подготовки 1-й партконференции СЕПГ и районных партконференций Отдел информации совместно с городским правлением СЕПГ разрабатывал конкретный и детальный план проведения этих мероприятий.

Вот что говорится по этому поводу в одном из отчетных документов Отдела информации. «Командование УВК, политотдел и Отдел информации создали 25 групп (по 2–3 чел.) партийных работников в помощь организациям СЕПГ крупнейших предприятий г. Берлина. С партийными работниками ЦВК, направленными на помощь организациям СЕПГ, был проведен инструктаж и для них была выработана специальная памятка.

Через эти группы Отдел информации оказывал практическую помощь партийным производственным группам, с одной стороны, и подробнее изучал положение в производственных группах СЕПГ. Помощь эта выражалась в следующем: а) Советские представители контролировали изучение членами СЕПГ на предприятиях материалов XI и XII пленумов партии. I

б) Оказывалась помощь представителям производственный групп в подготовке докладов.

в) Оказывалась помощь активу СЕПГ в обсуждении соответствующих резолюций.

г) Устранялись недостатки, мешавшие СЕПГ занять руководящее положение на предприятии.

д) Оказывалась помощь в выборе лучших членов СЕПГ на конференцию.

Процесс работы показал, насколько нужной и действенной была помощь наших товарищей» [310] Там же, л.95 .

Отдел информации проводил работу по изучению настроения населения и соответствующего влияния на него. С этой целью он постоянно информировал военного коменданта и центральные органы СВАГ о переменах этих настроений и их причинах. Большую помощь Отделу в этом отношении оказывала широкая сеть немецких информаторов, которые использовались в практической работе не только комендатурой, но и городской организацией СЕПГ. Вот что по этому поводу говорится в упомянутом выше отчетном документе: «Получаемая Отделом информация о намечаемой тактике поведения по тому или иному вопросу со стороны СДПГ и буржуазных партий позволила правильно определить в этих случаях тактику поведения СЕПГ и демократических организаций, например, на заседаниях городского собрания депутатов и магистрата».

В Отделе существовали специальные группы постоянных информаторов для работы по этой специфической линии. Одна из них информировала о качестве партучебы и пропагандистской работы в СЕПГ, другая — о работе в городском собрании депутатов, третья — наблюдала за внутренней жизнью СЕПГ. Большая группа информаторов работала в западных секторах Берлина, но в отличие от советского сектора она получала определенное денежное вознаграждение, т. е. своеобразную «плату за риск». Отделу информации была поставлена задача «найти платных информаторов во всех важнейших учреждениях западных секторов, на всех ведущих предприятиях, в органах самоуправления, в полиции, в театрах и т. д. Кроме того, платные информаторы подбирались во всех политических и общественных организациях Берлина, как реакционного, так и демократического лагеря… Народу с этим заново перестраивалась, расширялась и укреплялась информационная служба городского правления СЕПГ, по образцу постановки информационной работы нашей партии».

В последующие месяцы событий в городе, как снежный ком, надвигались с нарастающей скоростью. Еще в сентябре 1947 г. западные обозреватели наблюдали в Берлине перемещения советских танковых соединений, но рассматривали их «скорее как признак русской нервозности, чем их агрессивности…». Берлин становился опасной горячей точкой не только Германии, но и Европы в целом. Новым шагом на этом пути, который усилил озабоченность СВАГ судьбой всех Потсдамских решений по германскому вопросу, была проведенная в Западной Германии 18 июня 1948 года сепаратная денежная реформа. По этому вопросу маршал Соколовский писал главе английской военной администрации генералу Робертсону следующее: «Ввиду Вашего решения нам нужно защитить советскую зону и Большой Берлин от хозяйственного хаоса и дезорганизации денежного обращения из-за наплыва денежных запасов с запада. Я принял решение провести денежную реформу в советской зоне и Большом Берлине» [311] АВП РФ, ф.0457«г», оп.4, пор.2, п.4, л.360 .

Проведенная в западных зонах денежная реформа действительно существенно ограничила связи между населением Западной и Восточной частей Германии, включая и Берлин. Она вызвала резкую реакцию советской стороны, реакцию, которая не была адекватной негативным последствиям этих мероприятий западных держав. СВАГ немедленно ввела запрет на транспортное сообщение между Берлином и западными оккупационными зонами.

В июне 1948 года в Берлине и вокруг него СВАГ по согласованию с руководством СЕПГ и другими примыкающими к ней силами приняла меры по «обеспечению мира и защите революционных завоеваний в советской зоне оккупации». Советские войска и немецкая народная полиция усилили контроль и охрану зональной границы, для чего были сформированы также специальные отряды созданной в 1946 году пограничной полиции. Так говорится об этих событиях в официальной истории СЕПГ.

Но, по существу, это была блокада западных секторов Берлина и именно под таким названием она вошла в историю. Чтобы обеспечить снабжение своих секторов в городе, западные оккупационные власти с помощью военно-транспортной авиации создали «воздушный мост», который функционировал весьма успешно и длительное время — с марта 1948 по май 1949 года.

Это была настоящая блокада Западного Берлина, хотя в заявлении маршала Соколовского от 3 октября и ноте советского правительства по вопросу о положении в Берлине от 4 октября 1948 года отвергалось ее наличие. Советское командование, мол, готово было снабжать западные сектора города. Такое решение действительно было принято, но Западный Берлин был заблокирован со стороны западных зон Германии. В том же документе утверждалось, что «беспорядки, внесшие беспокойство в берлинскую жизнь, произошли в той части Берлина, которая не находится под контролем Советского командования и за которую отвечают военные власти трех других держав».

Подобное утверждение не в полной мере соответствует реальной ситуации, сложившейся в Берлине в эти осенние дни 1948 года. Советское правительство тогда не могло не знать того, что знал даже я — рядовой сотрудник СВАГ. В Западный Берлин переправлялись из советского сектора группы молодых людей и транспортников, которые и создавали там беспорядки: бросали в полицию камни, разбрасывали листовки, блокировали движение. Мое убеждение в том, что наше правительств знало о подлинных зачинщиках беспорядка в Западном Берлине, основывается еще и на том, что однажды в моем присутствии начальник Управления информации полковник Тюльпанов по телефону докладывал в Москву, кому лично — мне неизвестно, о мерах, которые предпринимаются нашими властями в Берлине, и просил одобрить эти активные действия на территории западных секторов Берлина. После разговора он положил телефонную трубку и сказал присутствовавшим сотрудникам: «Москва ответила, чтобы мы попробовали, но и ответственность за провал ложится на нас». Позднее Н.С.Хрущев говорил о сложившейся в 1948 г. обстановке вокруг Берлина, что «на ноге Соединенных Штатов в Европе имелась болезненная мозоль, а именно — связь Западных держав… через территорию ГДР с Западным Берлином».