Игорь Прокопенко - Загадки Древней Руси

Спустя несколько недель после триумфальной победы Унгерна прошла коронация правителя Монголии. Для Унгерна было крайне важно — торжественно вернуть Богдо-гэгэна на престол. Это еще больше укрепило любовь и уважение простых монголов к чужеземному барону. Богдохан, в свою очередь, наградил Унгерна и некоторых его офицеров княжескими титулами, к тому же отныне барона официально объявили не просто национальным героем, а богом войны, и его божественное происхождение больше никогда не подвергалось сомнению.

С тех пор как Унгерн покорил Забайкалье, вошел в Монголию и получил власть, он в ответ на террор красных развязал свой, еще более жестокий и кровавый. До сих пор в советских учебниках, фильмах и книгах барон фигурирует как кровожадный, не знающий никакой меры психопат с замашками диктатора. Это было недалеко от истины, считают историки.

Глава буддистской общины Монголии Богдо-гэгэн VIII

В своей слепой жестокости Унгерн уже не различал, кто перед ним — большевик, предатель или офицер его дивизии. Внезапные приступы ярости, которые накатывали внезапно и так же исчезали, стоили жизни многим преданным ему людям.

Однако это не мешало Унгерну отдавать приказы, по которым людей не просто расстреливали или вешали, а подвергали нечеловеческим пыткам — срывали ногти, живьем сдирали кожу, иногда несчастных отдавали на растерзание диким зверям. В показаниях солдат, которые служили рядом с Унгерном, сохранились упоминания о том, что на чердаке дома он держал на привязи волков, которых баронские палачи кормили живыми людьми.

Унгерн страдал очень сильными головными болями из-за ранения, полученного еще в юности в Даурии. Некоторые люди связывают специфические черты характера Унгерна именно с этим фактом.

Историки до сих пор спорят о том, что стало причиной такой слепой жестокости Унгерна. Ранение, полученное на войне? Или барону действительно нравилось причинять людям нечеловеческие страдания?! Когда его войско вошло в Ургу, столицу Монголии, барон отдал приказ безжалостно истреблять всех евреев и революционеров. Последних он считал воплощением зла, а первых виновными в свержении монархии и гибели царской семьи. Евреи распространяют тлетворные идеи во всем мире и не заслуживают права жить… В этих взглядах Унгерн был очень близок к самому кровавому диктатору двадцатого столетия, который родился всего на четыре года позже, чем сам барон.

Унгерн хорошо бы вписался в СС Гитлера, если бы дожил до этих времен. Эсэсовский орден — это был черный орден, ведь не зря же и цвет формы был черным. Как известно, Гитлер сам был помешан на мистике и эзотерике.

Историки сходятся в одном — Унгерн чувствовал себя мессией, посланным на землю, чтобы победить хаос и вернуть человечество к нравственности и порядку. При этом цели барон ставил в мировом масштабе, поэтому средства годились любые, даже массовые убийства.

Ненависть к большевикам и евреям у него была патологическая, он ненавидел и уничтожал и тех, и этих. 50 человек он поголовно истребил, хотя это стоило ему достаточных усилий, они скрывались под защитой местных авторитетных купцов. Скорее всего, он считал евреев виновными в свержении его любимой монархии и небезосновательно считал виновными в убийстве царя. Возможно, он мстил за его убийство.

Однако на суде Унгерн открещивался от своих кровавых деяний, говоря «не помню», «все может быть». Все это породило версию о сумасшествии Унгерна. Однако некоторые исследователи уверяют — он не был умалишенным, но точно был не таким, как все, лишь потому, что маниакально следовал выбранной цели.

По словам современников, Унгерн легко впадал в ярость и при случае избивал всякого, кто находился рядом. Барон не терпел советчиков, особо наглые могли даже лишиться жизни. Для него не имело значения, кого ударить плетью — простого рядового или офицера. Даже своего первого заместителя генерала Резухина он однажды избил на глазах у подчиненных. При этом, раздавая тумаки, Унгерн с уважением относился к тем офицерам, которые после удара от него хватались за кобуру пистолета. Таких он ценил за смелость и больше не трогал.

Унгерн бил офицеров за нарушение дисциплины, за разврат, за разграбление, за пьянство. Бил кнутом, плетью, привязывал к дереву на съедение комарам, в жаркие дни сажал на крыши домов.

В захваченной войском барона Урге в первые дни повсюду чинились грабежи и насилие. Историки до сих пор спорят — то ли Унгерн таким образом дал солдатам отдых и возможность насладиться победой, то ли просто не смог их удержать. Впрочем, порядок он там навел быстро. Но без крови барон уже не мог. Начались репрессии — аресты, пытки, казнили всех, кто казался подозрительным, а таковыми были все — русские, евреи, китайцы и даже сами монголы.

При бароне в Урге орудовал комендант Сипайло по прозвищу Макарка-душегуб. Он лично пытал и казнил и своих, и чужих. Этот изувер отличался особой жестокостью и кровожадностью. Сипайло говорил, что большевики убили всю его семью, поэтому сейчас он мстит, при этом собственноручно душил не только пленных красноармейцев, предателей и евреев, но даже своих любовниц. Унгерн не мог этого не знать. Так же, как и остальным, Сипайло иногда перепадало от барона, который считал коменданта беспринципным и опасным. «Если понадобится, он и меня может убить», — говорил барон. Но такой человек Унгерну был нужен. Ведь на животном ужасе и страхе за жизнь держалось самое главное — повиновение людей.

Однако не все историки убеждены, что Унгерн воевал только во имя своей высокой цели. Некоторые исследователи считают, что действиями опального генерала могли умело руководить.

Совсем недавно в руки к историкам попали ранее неизвестные протоколы допросов барона Унгерна. Одним из пунктов обвинения был шпионаж в пользу Японии. Этого Унгерн так и не признал, однако некоторые факты говорят о том, что он действительно имел тесные отношения с правительствами двух государств — Японии и Австрии. Это подтверждают переписка с советником австро-венгерского посольства и большое число вражеских, японских офицеров в рядах Азиатской дивизии. Именно поэтому некоторые историки выдвинули версию о том, что Унгерн вполне мог быть двойным агентом: параллельно работать и на ту, и на другую разведку. Австрия была родной для него страной, а Япония — желанным союзником в борьбе с китайскими и российскими революционерами. Хотя о достоверности этих версий историки спорят до сих пор.

Япония не снабжала Унгерна оружием. Унгерн не находился в постоянной связи с Японией, чтобы отсылать туда разведданные. Более того, когда Унгерн шел на Россию, он был совершенно дезориентирован в ситуации. Он надеялся, что японцы наступают на Забайкалье, что там где-то наступают белые.