Сергей Михеенков - Жуков. Маршал на белом коне

Расстрельные приказы подписывали командармы Говоров, Ефремов, Голубев. Подписывал и наш герой. И конечно, и им тоже, как и генералу Хлудову из пьесы Михаила Булгакова «Бег», пришло время, снились кошмарными ночами безжалостные монологи-проклятия солдата Крапилина. Но это их страдания, их крест. И они его несли. Каждый — свой. В мемуары эти душевные муки, конечно же, не вошли.

«Тайфун» по замыслу его творцов и исполнителей должен был железными клещами танковых групп замкнуть кольцо вокруг Москвы и в гигантском «котле» покончить с последними дивизиями и боеспособными частями Красной армии. Поэтому такая яростная драка происходила именно на флангах.

Однако и на центральном направлении бои не утихали. Там наступала самая мощная в группе армий «Центр» армия — 4-я полевая, у которой танков было не меньше, чем у любой из трёх танковых групп [131], действовавших в те дни на московском направлении. Не случайно именно здесь немцы предприняли последнее усилие с целью пробить оборону и организовать брешь для решающего прорыва на Москву.

Тридцатого октября Жуков прибыл в расположение 43-й армии. Вместе с ним были начальник штаба фронта генерал Соколовский и член Военного совета Булганин. Жуков приказал проводить его на позиции первого эшелона.

С КП первого батальона 120-го стрелкового полка 93-й стрелковой дивизии он долго осматривал предполье, воронки, брошенные окопы, наполовину сожжённую деревню на противоположной стороне. Это была его родина. Здесь он знал каждую тропинку, каждый изгиб реки. И то, что враг был остановлен войсками его фронта именно здесь, в окрестностях Угодского Завода и Малоярославца, волновало особенно.

Вечером Жуков собрал на совещание всех командиров, до командира полка включительно. Выслушал доклады и предложения. Поставил задачи. Главной задачей было — держаться там, где стоишь, ни шагу назад. Неустойчивые будут отданы под суд и расстреляны перед строем. Это он повторил несколько раз. Командиры смотрели на него молча. Многие из них расстрелы перед строем уже видели. А он в те минуты видел глаза людей, готовых на всё. Вот почему с такой твёрдой уверенностью спустя несколько часов во время очередных переговоров с Верховным он скажет ему, что враг не пройдёт, что Москвы немцам не видать.

Перед совещанием состоялся разговор с командармом Голубевым. Жуков всё ещё сомневался в том, что противник выдохся и остановлен здесь, на Стремиловском рубеже [132], на подступах к Подольску.

— И всё же, — сказал он, — что произошло на вашем рубеже обороны? Доложите более подробно. Сегодня я буду докладывать о положении на вашем участке Верховному.

— Войска противника остановились, — ответил Голубев.

— Чем это можно подтвердить?

— Сегодня в 7.00 артиллерийской подготовки по нашим позициям не было. В 8.00 противник в наступление не перешёл. Не появилась и его авиация. Наши наблюдатели отметили следующее: в 8.50 в центре и на левом фланге противник приступил к совершенствованию своей обороны. На правом фланге части 57-го моторизованного корпуса тоже приступили к строительству оборонительных укреплений.

— Что сообщает разведка?

— Войсковая, армейская и авиационная разведка, а также командиры переднего края на 19.00 ещё раз подтвердили, что войска 98-й и 34-й пехотных дивизий 12-го армейского корпуса в течение суток создали оборону на всю глубину своих боевых порядков. Танковые подразделения второго эшелона 57-го моторизованного корпуса от населённого пункта Воробьи повернули направо в направлении посёлка Балабаново и двигаются дальше. Сегодня утром в полосе обороны нашей 53-й стрелковой дивизии её разведкой был захвачен офицер 289-го пехотного полка 98-й пехотной дивизии. Он показал следующее: в пехотных ротах его полка осталось по 15–10 человек, всё обмундирование летнее, оборванное, питание плохое. Лошади почти все убиты и съедены. Людской состав переносит боеприпасы и другие грузы на себе, таким же способом перетаскивает орудия и миномёты. Настроение солдат да и младших офицеров подавленное. Клюге [133]обещал, сказал он, что у русских нет сил для обороны, что через день-два мы будем в Москве, но мы, солдаты, этому не поверили. Ещё сказал следующее: такого мощного сопротивления они не испытывали с начала кампании на востоке.

— Какие вы делаете выводы из происходящего?

— На наш взгляд, противник измотан. Думаю, что немцы понимают, что дальнейшее наступление на Москву по Варшавскому шоссе через Подольск перспективы не имеет. Докладываю, что в районе Варшавского шоссе, включая Подольск и окрестности, создаётся Подольский боевой участок. Центральная ось боевого участка — шоссе и прилегающие населённые пункты. В настоящее время ведутся усиленные работы по совершенствованию обороны Подольского боевого участка и эшелонирования его в глубину — И командарм показал на карту, на которую штабными работниками была нанесена схема боевого участка и обозначены линии обороны стрелковых частей, ПВО, противотанковые районы и ловушки, минные поля и проволочные заграждения.

В публикациях многих исследователей истории боёв 43-й армии период конца октября (после смены командующего армией и «расстрела» полковников) — начала ноября характеризуется как непродолжительная оперативная пауза, возникшая вследствие усталости наступавшей стороны и упорства оборонявшейся. Немцы проводили частичную перегруппировку для нового броска вперёд.

Действительно, под Малоярославцем и Тарутином наступило относительное затишье. Обе стороны готовились к новым боям.

Из отчёта, подготовленного офицерами Генштаба в ноябре 1941 года по итогам минувших боёв, которые уже тогда называли первым этапом московской битвы: «Начатое 2 октября немцами наступление на Москву к концу октября выдохлось, и ослабленные в результате октябрьских боёв немецкие дивизии вынуждены были прервать своё наступление…»

Второй удар, ноябрьский, Западный фронт выдержал уже увереннее. Подошли резервы. В районе Серпухова произошла проба сил — 49-я армия генерала Захаркина, усиленная 2-м кавалерийским корпусом и 112-й танковой дивизией, своим правым крылом атаковала из района Серпухова в направлении Кремёнок и Высокиничей. Ударная группировка была подчинена командиру кавкорпуса генералу Белову [134].

Это был лихой конник, решительный командир и храбрый солдат. Его звезда ещё блеснёт в районе Юхнова и Вязьмы в 1942-м, под Жиздрой и Хотынцом во время битвы на Курской дуге в 1943-м, в операции по блокированию Курляндской группировки в 1944-м. Войска генерала Белова первыми из группировки 1-го Белорусского фронта под командованием маршала Жукова в 1945-м форсируют Одер и захватят плацдармы, необходимые для атаки на Берлин.