Сергей Михеенков - Жуков. Маршал на белом коне

Сталин был простужен, выглядел неважно. Когда Жуков вошёл, сразу же указал ему на карту:

— Вот, смотрите. Здесь, в районе Вязьмы, сложилась очень тяжёлая обстановка. Я не могу добиться ни от Западного фронта, ни от Резервного исчерпывающего доклада об истинном положении дел. Мы не можем принять никакого решения, пока не знаем, где и в какой группировке наступает противник и в каком состоянии находятся наши войска. Поезжайте сейчас же в штаб Западного фронта, на месте тщательно разберитесь в положении дел и позвоните мне оттуда сразу, как только добьётесь какой-то ясности. Звоните в любое время. Я буду ждать.

Жуков уже собрался уходить, когда Верховный усталым голосом спросил:

— Как вы считаете, могут ли немцы в ближайшее время повторить наступление на Ленинград?

— Думаю, что нет, — ответил Жуков. — Противник понёс большие потери и перебросил танковые и моторизованные войска из-под Ленинграда куда-то на центральное направление. Он не в состоянии оставшимися там силами провести новую наступательную операцию.

— А где, по вашему мнению, будут применены танковые и моторизованные части, которые перебросил Гитлер из-под Ленинграда? — Сталин смотрел на карту.

— Очевидно, на московском направлении. Но, разумеется, после пополнения и проведения ремонта материальной части.

— Кажется, они уже действуют. — И Сталин указал на участок Западного фронта. — Здесь.

Перед выездом из Москвы Жуков побывал в Генеральном штабе.

Шапошников его встретил словами:

— Только что звонил Верховный, приказал подготовить для вас карту Западного направления. Карта сейчас будет. Командование Западного фронта находится там же, где был штаб Резервного фронта в августе, во время Ельнинской операции.

И протянул распоряжение Ставки.

«Командующему Резервным фронтом.

Командующему Западным фронтом.

Распоряжением Ставки Верховного Главнокомандования в район действий Резервного фронта командирован генерал армии т. Жуков в качестве представителя Ставки.

Ставка предлагает ознакомить тов. Жукова с обстановкой. Все решения тов. Жукова в дальнейшем, связанные с использованием войск фронтов и по вопросам управления, обязательны для выполнения.

По поручению Ставки Верховного Главнокомандования

начальник Генерального штаба Шапошников.

6 октября 1941 г. 19 ч. 30 м.».

Шапошников угостил Жукова крепким горячим чаем и пожелал доброго пути.

А путь предстоял смутный. Где армии? Где противник? Если немецкие танки на дороге от Юхнова на Медынь, то в любой момент можно наскочить на разведку противника или на усиленное головное охранение. Неужели катастрофа фронтов достигла таких масштабов? В какой-то момент Жуков подумал о матери и семье сестры, которые наверняка никуда не выехали из родной Стрелковки и теперь ждут своей участи. Или его помощи… И он машинально посмотрел в окно, в кромешную темень, где в полутора десятках километров, не больше, стояла на берегу Протвы его деревня. А может, они ушли в сторону Москвы с обозом беженцев? От этой мысли сжалось сердце. Он знал, как беззащитны на дорогах войны беженцы. Не раз видел на обочинах и в кюветах тела расстрелянных самолётами людей, трупы лошадей, брошенные телеги и пожитки…

Чтобы не клонило ко сну, Жуков несколько раз останавливал машину и делал небольшие пробежки. Начальник охраны всякий раз тоже выскакивал из машины сопровождения и трусил следом. Жукова это и раздражало, и забавляло. Думал: пускай промнётся…

Когда стемнело, их неожиданно остановил патруль. Начальник патруля, проверив документы, предупредил, чтобы в пути не включали свет. Бучин потом вспоминал эту поездку с выключенными фарами: «Дурость, конечно, немецкой очереди в ветровое стекло не получить, а пулю от очередного нашего патруля схлопотать ничего не стоит».

В штабе Западного фронта шло совещание. Маршал вспоминал: «В комнате командующего был полумрак, горели стеариновые свечи. За столом сидели И. С. Конев, В. Д. Соколовский, Н. А. Булганин и Г. К. Маландин. Вид у всех был до предела уставший. Я сказал, что приехал по поручению Верховного Главнокомандующего, чтобы разобраться в обстановке и доложить ему прямо отсюда по телефону. То, что смог рассказать о последних событиях начальник оперативного отдела штаба фронта генерал-лейтенант Г. К. Маландин, несколько дополнило и уточнило уже имевшиеся данные.

Что же произошло на Западном направлении?

К началу наступления немецко-фашистских войск на московском направлении на дальних подступах к столице оборонялись три наших фронта: Западный (командующий генерал-полковник И. С. Конев), Резервный (командующий Маршал Советского Союза С. М. Будённый) и Брянский (командующий генерал-лейтенант А. И. Ерёменко). Всего в боевых войсках этих фронтов в конце сентября насчитывалось 1 миллион 250 тысяч человек, 990 танков, 7600 орудий и миномётов, 677 самолётов. Наибольшее количество сил и средств имел Западный фронт.

Противник, произведя перегруппировку своих сил на московское направление, превосходил все три наши фронта, вместе взятые, по численности войск — в 1,4 раза, по танкам — в 1,7, по орудиям и миномётам — в 1,8 и по самолётам — в 2 раза.

Наступление немецких войск по плану операции под кодовым названием “Тайфун” началось 30 сентября ударом танковой группы Гудериана и 2-й немецкой армии по войскам Брянского фронта на участке Жуковка — Шостка. 2 октября противник нанёс мощные удары по войскам Западного и Резервного фронтов. Особенно сильные удары последовали из районов севернее Духовщины и восточнее Рославля. Противнику сразу же удалось прорвать оборону наших войск. Ударные группировки врага стремительно продвигались вперёд, охватывая с юга и с севера всю вяземскую группировку войск Западного и Резервного фронтов.

Крайне тяжёлая обстановка сложилась и к югу от Брянска, где 3-я и 13-я армии Брянского фронта оказались под угрозой окружения. Не встречая серьёзного сопротивления, войска Гудериана устремились к Орлу, где у нас не было сил для отражения наступления.

Второго октября по указанию Ставки был создан усиленный 1-й гвардейский стрелковый корпус под командованием генерал-майора Д. Д. Лелюшенко. С задачей — “задержать продвижение войск противника и обеспечить отвод войск Брянского фронта”.

Здесь же, в центре, на кратчайших путях к Москве, дела, похоже, складывались куда хуже. Но истинное положение надо было ещё выяснить, а сколько-нибудь полной информацией, как вскоре выяснилось, никто толком не владел».

На совещании выступил Конев — мрачный, бледный, но не растерянный. Доложил, что по его приказу был организован и нанесён контрудар на правом фланге по северной группировке противника с целью предотвратить обход и полную изоляцию нашей вяземской группировки. В сущности, решение правильное. Но во что всё вылилось?