Николай Головинъ - Мысли объ устройствѣ будущей Россiйской вооруженной силы

"Два воинскiя искусства: первое — глазомѣръ: какъ въ лагерь стать, какъ идти, гдѣ атаковать, гнать и бить. Второе — быстрота". При этомъ обращаемъ здѣсь особенное вниманiе на обстоятельство всегда забываемое: Суворовъ ставитъ для военнаго искусства на первое мѣсто глазомѣръ , а не быстроту.

Вотъ въ своемъ предпочтенiи "глазомѣру" разсматриваемые нами теперь уставы средней категорiи должны нѣсколько отличаться отъ уставовъ низшихъ; въ уставахъ средней категорiи должна красной нитью проходить мысль: — "войска водятъ въ бой, а не на убой" въ уставахъ же низшей категорiи должна быть столь-же ярко проведена мысль: "войска должны быть готовы по первому приказанiю отдать свою жизнь".

Различiе въ этомъ отношенiи обѣихъ категорiй уставовъ могутъ быть обрисованы на слѣдующемъ примѣрѣ: части пѣхоты и кавалерiи должны умѣть рѣшительно атаковать или упорно обороняться (по нѣмецкому афоризму: здѣсть стою и здѣсь умру). Для дивизiи же въ ея цѣломъ вопросъ не рѣшается столь примитивно. Дивизiя можетъ не только рѣшительно наступать, но вести и затяжное наступленiе и оборону, она можетъ вести демонстрацiю, наконецъ, она часто будетъ строить свою оборону въ глубину. Послѣднее потребуетъ обороны двухъ позицiй: передовой и главной. Было бы ошибкой предполагать, что для этого дивизiя распредѣлитъ равномѣрно свое сопротивленiе на обѣихъ позицiяхъ или же, что войска на одной изъ позицiй будутъ обороняться менѣе упорно, чѣмъ на другой. Нѣтъ. Свое главное сопротивленiе дивизiя сосредоточитъ только на главной позицiи. Это выразится въ неравномѣрномъ распредѣленiи силъ дивизiи, начальникъ которой и сосредоточитъ главныя ея силы для обороны главной позицiи. Но въ проявленiи упорства обороны меньшей части дивизiи, обороняющей передовую позицiю, и большей части дивизiи, обороняющей главную, не должно быть различiя. Войска на обѣихъ позицiяхъ должны проявлять максимальное упорство, придерживаясь правила: здѣсь стою и здѣсь умру. Упорная оборона частей первой линiи кончается лишь послѣ приказанiя старшаго начальника объ отходѣ или по истеченiи того опредѣленнаго срока, который онъ заблаговременно укажетъ.

Когда мы перейдемъ въ область высшихъ уставовъ ( Наставленiе для вожденiя высшихъ войсковыхъ соединенiй ), то абрисы доктрины еще болѣе усложняются, но зато вступаетъ въ силу законъ большаго числа. Командиръ корпуса, особенно же командующiй армiей или главнокомандующiй имѣетъ дѣло съ явленiями, заключающими въ себѣ такое огромное число отдѣльныхъ случаевъ, что влiянiе "случайности" до нѣкоторой степени парализуется взаимнымъ погашенiемъ крайностей и вырисовывается средняя линiя возможностей. Вотъ почему, если младшiй начальникъ не можетъ воевать не рискуя, то, чѣмъ выше начальникъ, тѣмъ большую роль въ его распоряженiяхъ долженъ играть расчетъ. Послѣднiй ему облегчается еще тѣмъ, что его освѣдомленiе о противникѣ получаетъ все болѣе объемлющiй характеръ и потому многое изъ данныхъ о противникѣ, что для младшаго начальника является случайностью, для старшаго представляетъ величину, научно учитываемую.

Всякiй расчетъ обуславливается возможностью использованiя опредѣленныхъ величинъ. Законъ большаго числа имѣетъ дѣло со "средними величинами" (примѣръ статистики). Такимъ образомъ, уже это одно подсказываетъ, что стратегiя болѣе точная наука, нежели тактика. Тутъ приходится обратить вниманiе на нашу основную ошибку въ стратегiи. Увлекаясь примѣромъ Суворова, требовавшаго крайняго напряженiя своихъ войскъ, мы забывали, что Суворовъ по условiямъ ограниченности тѣхъ силъ, которыми онъ командовалъ, совмѣщалъ въ себѣ одновременно главнокомандующаго, командующаго, командира корпуса, а часто и начальника дивизiи. Въ роли послѣдняго онъ умѣлъ потребовать отъ войскъ невозможнаго и не считалъ враговъ (примѣръ: его маршъ въ Пражской операцiи до Бреста). Но въ роли главнокомандущаго его методы другiе: здѣсь онъ считаетъ враговъ, и свои стратегическiя заданiя не основываетъ на такомъ же напряженiи, какъ въ тактикѣ. Полуторамѣсячная остановка у Бреста въ той же Пражской операцiи является другимъ примѣромъ. Командующiй армiей или главнокомандующiй постоянно кладутъ въ основу своихъ стратегическихъ расчетовъ у насъ крайнее напряженiе войскъ, не оставляя зазора для своихъ подчиненныхъ для проявленiя добавочной энергiи съ цѣлью преобороть непредвидѣнныя случайности. Операцiи срываются также точно, какъ проливается чаша отъ послѣдней переполнившей ее капли. Кроме того, нужно имѣть въ виду, что стратегiя имѣетъ своей задачей подвести войска къ полю сраженiя (поставить ихъ въ наиболѣе выгодное положенiе). Тактика же употребляетъ войска на полѣ сраженiя. Слѣдовательно, стратегiя должна подвести войска не измученными, а сохраняющими свой запасъ силъ. Вотъ почему основнымъ правиломъ стратегiи является расчетъ, основанный на среднихъ величинахъ. Въ этомъ отношенiи очень поучительно сравненiе расчета нашего и нѣмецкаго въ операцiяхъ въ Восточной Пруссiи въ 1914 году. Вотъ тутъ то и обнаруживается большая разница въ точкахъ зрѣнiя, которыя проводятся въ уставахъ, преимущественно тактическаго характера (низшiе и среднiе уставы) и уставахъ преимущественно стратегическаго характера (высшiе). Первые должны требовать отъ начальника умѣнiя потребовать отъ войскъ крайняго напряженiя, т. е. умѣнiя быть въ нужную минуту расточительнымъ. Вторыя должны требовать отъ начальника умѣнiя экономнаго рѣшенiя оперативныхъ задачъ съ тѣмъ, чтобы не растрачивать капиталъ энергiи войскъ до сраженiя.

Различiе въ требованiяхъ уставовъ различныхъ категорiй привело нѣкоторыхъ писателей къ мысли о существованiи трехъ доктринъ: одной воспитательной, другой тактической и третьей стратегической. Мы думаемъ, что подобное раздѣленiе можетъ повести къ затемнѣнiю одной изъ существеннѣйшихъ мыслей, а именно — единства доктрины. Послѣднее заключается, прежде всего въ томъ, что воспитанiе, и тактика, и стратегiя должны быть слиты въ одно логическое цѣлое . Отсутствiемъ подобнаго единства и грѣшили мы до войны. То что доктрина должна быть единой, не значитъ, что ея отдѣльныя части воспитательная, тактическая, стратегическая должны смѣшиваться въ одну кучу. Въ этихъ частяхъ могутъ быть различiя, но не должно быть внутреннихъ противорѣчiй. Чтобы выяснить мысль о различiяхъ, мы приведемъ слѣдующiй примѣръ.

Лучшимъ солдатомъ для выполненiя всякой тактической и стратегической задачи является солдатъ, воспитанный въ духѣ Суворовской "смѣлой нападательной тактики". Принимая во вниманiе, что та часть доктрины, которая внѣдряется въ массу войскъ, должна быть наименѣе подверженной измѣненiямъ, вполнѣ естественно воспитывать солдата въ наступательномъ духѣ независимо отъ того, придется ли начинать войну со стратегической обороны. Въ этомъ случаѣ въ уставахъ указанныхъ трехъ категорiй будутъ различiя, но не будетъ противорѣчiй.