Михаил Постников - Критическое исследование хронологии древнего мира. Восток и средневековье. Том 3

Подобного рода смесь «классических» и «библейских» мотивов не является особенностью только Вениамина. Даже в «Описании златого града Рима» утверждается, что в Латеране хранятся Моисеев кивот завета Господня, семиручный светильник и мощи Моисея и Аарона, а в «Чудесах Рима», что в стене форума Августа имеется бронзовая стела, на которой по–гречески и по–латыни написан золотыми буквами мирный договор, заключенный некогда римлянами с Иудой Маккавеем. (Здесь стоит напомнить, что «Маккавеи» в переводе означают «Каролинги» — потомки Карла Мартелла).

Историки вынуждены считать всю эту информацию «благочестивыми выдумками», не имеющими реального основания. Точка зрения Морозова значительно, конечно, последовательнее.

Возможно, впрочем, что Вениамин и дал кое–где волю своей фантазии, но все же его писания резко отличаются от фантастических (и, возможно, апокрифических) писем Камрада, канцлера императора Генриха, в которых Камрад рассказывает, как он посетил (в Италии!) Олимп и Парнас, и, объятый страхом, миновал Сциллу и Харибду. Камрад радуется, что источник Гиппокрены теперь в пределах Германской империи; он считает театр в Тавромении за ужасный лабиринт Минотавра и описывает свое знакомство с «сарацинами», обладавшими завидной, унаследованной от апостола Павла, силой, благодаря которой они могли убивать ядовитых змей простой своей слюной.

Другого сорта информацию о Риме (поневоле отрывочную) можно получить из судебных, государственных и имущественных актов. Здесь, в первую очередь, обращает на себя внимание распространенный в то время странный вид частной собственности на отдельные «античные» сооружения. Так, например, в 1199 году Иннокентий III утвердил за церковью св. Сергия и св. Вакха владение половиной триумфальной арки, известной теперь как арка Севера. Другую половину арки он закрепил за наследниками некоего Цимина. Так называемая «колонна Траяна» принадлежала женскому монастырю св. Кириака, а другая колонна монастырю св. Сильвестра. Надпись на последней колонне гласит:

«Так как колонна Антонина, принадлежащая монастырю св. Сильвестра и стоящая возле нее церковь…, уже с древних пор передавалась в сторонние руки, то мы, желая, чтобы это никогда более не повторялось, проклинаем и предаем анафеме монахов и аббатов, если они осмелятся сдать в аренду колонну и церковь или уступить их в виде бенефиции…».

Зачем, спрашивается, эти арки и колонны сдавались в аренду как доходные предметы? Морозов ответа не знает, но думает, что здесь скрывалось какое–то, приносящее доход, суеверие. Подстегиваемое суеверием и выгодой воображение владельцев этих колонн создавало вокруг них целый спектр легенд, который теперь всерьез принимаются историками.

Не нужно думать, что для ложной атрибуции какого–нибудь сооружения обязательно требуется его древность. В Риме сохранился дом, на стене которого имеется мемориальная доска, утверждающая, что дом построен Николаем, сыном Кресцентия, для своего второго ребенка Давида. Без каких–либо других оснований считается, что этот Кресцентий и есть тот знаменитый Кресцентий, который жил при Отгоне III. Как саркастически замечает Морозов, еще хорошо, что его сын Николай не принят за Николая Мирликийского!

Из других актов и надписей мы узнаем, что в это время Люций II выстроил церковь св. Креста, а Евгений III «возобновил» церковь св. Марии. Он же построил дворец в Сенье, расширил и украсил Ватикан. Мы видим, таким образом, что и архитектура, и изящные искусства никогда не замирали в Риме, даже в периоды тяжелых политических потрясений.

Вынужденные отказаться от управления Римом папы с тем большим рвением продолжали проводить в жизнь тезис о верховенстве пап в империи. Наибольших успехов в этом направлении добился знаменитый Иннокентий III (1198—1216 гг.). Его взгляды явились дальнейшим развитием теократических идей Григория VII. Он полагал папскую власть высшей властью в мире. Папа, — учил он, — как преемник апостола Петра и наместник Христа, выше всех государей. Император и все короли являются лишь вассалами папы, получая от него власть, подобно тому, как луна получает свой блеск от солнца.

Политическое положение в то время благоприятствовало папе, и искусной дипломатией он сумел добиться всех своих целей и, как никогда раньше, возвысить авторитет пап. При нем Германия потеряла почти все свое влияние в Италии, в то время как Англия, Арагон, Португалия, Болгария, Швеция, Дания, Польша и даже далекая Армения признали себя вассалами папы. С полным основанием Иннокентий писал о себе, как о всеевропейском арбитре, от слова которого зависела участь целых королевств.

Иннокентий ввел строгий порядок в организацию папского суда и папских финансов. Папская курия стала при нем высшей судебной инстанцией всего католического мира, вмешивавшейся не только в крупные дела, но и во всякие мелочи вероучения и обряда, а также крупнейшим финансовым центром, аккумулировавшим колоссальные денежные средства, которые поступали в Рим не только как доброхотные даяния, но и в порядке обязательной десятины и других сборов. Большие средства Иннокентий получал также от продажи введенных им индульгенций.

Иннокентий организовал также ряд крестовых походов, в том числе и знаменитый четвертый поход, завершившийся завоеванием Византии.

Определенных успехов Иннокентий достиг и в самом Риме. Не посягая на основы автономии города, он подкупами добился отмены свободного избрания сенаторов, которое с тех пор стало папской привилегией. Он также навел порядок и укрепил свою власть в Лациуме.

В дружбе с папой Рим приобрел в это время неслыханный ранее государственный авторитет. Многие итальянские города отправляли к римскому народу торжественные посольства, чтобы выпросить себе в правители знатного римлянина, который и посылался к ним решением «сената и римского народа». Эти правители во всех актах называют себя римскими консулами.

Последним крупным мероприятием Иннокентия, подчеркнувшим головокружительную высоту, которой достиг папский авторитет, был собор 1215 г. в Латеране, решивший спор об императорской короне. До этого Иннокентий поддерживал Отгона IV Вельфа. Однако последний, получив власть, отошел от абсолютного послушания папе и стал проводить национально–германскую политику. Папа подверг Отгона отлучению и назначил императором молодого Фридриха Гогенштауфена (1212—1250 гг.). Дальнейшие события (уже после смерти Иннокентия) показали, что это была крупная ошибка, поскольку Фридрих оказался ярым врагом папства.