Михаил Постников - Критическое исследование хронологии древнего мира. Восток и средневековье. Том 3

«Как можете вы быть в безопасности в Риме, где все граждане и духовенство ежедневно сражаются за и против двух противников? Жара там невыносимая, вода гнилая, пища грубая и сырая. Воздух там можно ощупать руками, и он кишит москитами, всюду множество скорпионов, народ грязен и отвратителен, полон злобы и бешенства. Под всем Римом выкопаны пещеры, и из катакомб, наполненных змеями, подымается ядовитый и смертоносный туман.»

Когда же верные папе прелаты все же отправились на генуэзских кораблях в Рим, морские силы Фридриха перехватили их и в происшедшем сражении, по–видимому, самым удивительным в истории, утопили и взяли в плен более сотни прелатов, кардиналов, епископов и аббатов.

Неизвестно, как повернулось бы дальше дело, но в это время на востоке Европы появились татаро–монгольские тумены. Подчинившийся всеобщим призывам об единстве действий против нового страшного врага Фридрих отправил папе послов, но Григорий предпочел скорее умереть, чем уступить. Так и произошло, 21 августа 1241 г. Григорий внезапно умер.

Император Фридрих рос и воспитывался в Сицилии, где сталкивались западные и восточные культурные влияния. Он был образованным человеком, поддерживал науки и искусства и даже сам писал стихи. Вращаясь среди людей разных религий, он сам был совершенно равнодушен к религиозным вопросам и терпеливо относился ко всем вероисповеданиям, кроме еретиков–христиан, которых он беспощадно преследовал. У него были прекрасные отношения с мусульманскими государями, которые считали его почти своим. Во время седьмого крестового похода он даже помог египетскому султану против Людовика IX. В частной жизни Фридрих был настоящим мусульманином и даже имел большой гарем.

Такова информация об этом поистине замечательном человеке, которую мы находим в учебниках истории (см. напр.,[39], стр.278—-279). Но можно ли, однако, ей безоговорочно верить? Что в ней опирается на документы, а что представляет результат их домысливания и интерпретации? Историки рисуют образ вольнодумного государя, «совершенно равнодушного к религиозным вопросам», обычного для рационалистического XVIII века, но по всем другим данным абсолютно невозможного в XIII веке. Не попали ли они в плен собственных представлений и подогнали реалии XIII века к модели XVIII века?

Мы не будем подробно обсуждать этот вопрос, а сформулируем только окончательные выводы.

Как мы уже выяснили (см. гл. 10), библейско–христианский культ зародился у подошвы Везувия на базе обожествления его вулканической деятельности. По всем данным, в то время как в других областях этот культ развивался и эволюционировал, в месте его зарождения (и в близкой Сицилии с ее Этной) он долгое время оставался прежним или, по крайней мере, сохранял исключительно много архаических черт (в частности, многоженство). Своеобразие Фридриха состояло, надо думать, в том, что, воспитываясь в Сицилии и Неаполе, он воспринял этот архаический культ и на всю жизнь остался ему верен.

Это объясняет его близость к «мусульманским государям» и уважение, которым он у них пользовался. Ислам меньше всего отошелв своей практике от старинного культа Громовержца–вулкана и, возможно, что в XIII веке «мусульмане» еще живо ощущали эту связь.

Становится также ясной непрекращающаяся обоюдная ненависть между обновленческими папами и Фридрихом, а также особенная ожесточенность в преследовании им евангелических «еретиков». По политическим соображениям Фридрих уже не мог открыто выступить против Евангелий, но его пренебрежение к ним проявляется в каждом его действии. В ответ папы неоднократно отлучали Фридриха от церкви, но Фридрих имел возможность это игнорировать именно потому, что он имел духовный авторитет как представитель «старой веры».

В последнее десятилетие своего правления Фридрих уже практически совершенно открыто выступил против «евангелической церкви», конфискуя или обкладывая непомерными налогами церковное имущество и наказывая смертью, заточением или изгнанием евангельские проповеди нищенствующих монахов. Для противодействия этому «церковному разорению» папа (теперь одновременный защитник чужого нищенства и своего богатства) и пытался созвать в 1240 г. вселенский собор.

После смерти Григория IX новый папа, Иннокентий IV, был избран только через два года, но и он немедленно после избрания заявил, что никогда не заключит мира с Фридрихом и не потерпит, чтобы он или его дети, эти «порождения ехидны», оставались на троне.

Однако умелая и трезвая политика Фридриха внутри империи дала свои плоды; отчаянные призывы папы остались втуне, и Фридрих спокойно правил империей до своей смерти 19 декабря 1250г.

В это время окончательно сложились формы государственной жизни Римской республики. Во главе ее стоял «верховный сенатор», выбиравшийся на срок от шести месяцев до года. В обшитой мехом ярко–красной одежде этот сенатор, окруженный своим двором, являлся в глазах масс представителем величия римского народа во время игр, при вступлении пап на престол и при всех других общественно–политических актах. Его формально близкая к диктатуре власть контролировалась советом, выборными представителями от народа и правом народного собрания давать согласие на его избрание. Она постоянно находилась в опасности вследствие партийной борьбы и народных восстаний. Каждый шаг верховного сенатора подвергался наблюдению и учитывался. Он не имел права покидать Капитолий (который, следовательно, еще не лежал в развалинах!) и город свыше чем на известное узаконенное время и расстояние.

За два дня до окончания срока полномочий верховного сенатора над ним объявлялся суд. Будучи уличенным в дурном управлении, он штрафовался, а в более серьезных случаях подвергался аресту, пока город не получал от него полного удовлетворения. Если же его управление заслуживало одобрения, он с триумфом отпускался.

Для решения важнейших вопросов верховный сенатор созывал народное собрание, которое собиралось перед зданием сената на Капитолии (т.е. там же, где якобы собирались древние римляне), или собрание народных представителей («консилиум генерале эт специале»), заседавшее в базилике Арачели, будто бы построенной на месте храма Конкордии (т.е. снова там же, где якобы собирались для решения своих вопросов древние римляне). Здесь после бурных обсуждений и выступлений многочисленных ораторов принимались законы, которые окончательно утверждались сенатором.

«Наблюдатель, — говорит Грегоровиус, — бросивший взгляд на эти шумные парламенты, на трибуналы и суды Капитолия и на разнообразные проявления жизни демократии с ее присяжными товариществами, коллегиями, магистратами и их удивительной избирательной системой, проникся бы к ним удивлением. Но эта средневековая республика каким–то странным образом исчезла из Капитолия. В городском архиве о ней не напоминает ни один пергамент. Исчезли также надписи и гербы всех тех республиканцев, которые в эпоху гвельфов и гибеллинов были правителями Высокого Рима.»