Михаил Постников - Критическое исследование хронологии древнего мира. Восток и средневековье. Том 3

Император Яо («Высший») взошел на престол будто бы в 41 году V цикла, т.е. в 2357 г. до н. э. В § 5 главы «Яодань» книги «Шицзи» сообщается, что своим придворным астрономам Хе и Хо, имена которых в переводе означают просто «План» и «Чертеж», он приказал «наблюдать небеса, вычислить календарь, устроить прибор, на котором были бы представлены 12 знаков зодиака и движение по ним Солнца и Луны, и, кроме того, с должным почтением сообщать народу о временах года».

Считается, что под «прибором» здесь разумеется армиллярная сфера. Но конструкция этой сферы предполагает знание вращения Земли, а в том же § 5 автор летописи разъясняет, что Солнце ежесуточно обходит Землю и что небо представляет собой ткацкий станок, звезды основу в нем, а планеты (числом пять; см. выше) челнок.

Совсем уже странно упоминание 12 знаков зодиака. Дело в том, что в другой главе той же книги «Шицзи» зодиакальный пояс делится на 28 созвездий (см.[125], стр.67), причем это деление было в китайской астрономии, по–видимому, общепринятым. С европейской же астрономией китайцы познакомились только в 1580 г. (см.[125], стр. 108). Не имея возможности произвести проверку по оригиналу, мы склонны думать, что «12 знаков» появились здесь по произволу европейского переводчика.

В целом § 3 достаточно четко освещаем как теоретические положения древнекитайской астрономии (звезды—основа, а планеты — челнок), так и круг обязанностей придворного астронома.

Далее, мы дадим слово непосредственно Морозову: «В § 4 Император приказывает «Второму плану» идти на восток, поклониться восходящему Солнцу (что очень трудно локализовать в Китае, где на востоке… начинается… Тихий океан). Там (почему–то) он должен был убедиться, равны ли день и ночь весною, причем звезда «Птица» («Няо») признается точным указателем этого времени года. Ее считают за звезду Сердце гидры, «кульминировавшую, говорят нам, — в минус XXIV веке при закате Солнца около весеннего равноденствия», чем и считают китайскую хронологию снова подтвержденной до минус 2305 года… Но точно ли это подтверждение? Прежде всего: кто и когда вздумал бы отмечать времена года кульминациями, а не выходами из–за Солнца стандартных звезд? Ведь это же ни на что негодный способ уже по тому одному, что в момент заката Солнца еще не видно не только Сердца гидры, звезды второй величины и низкой над горизонтом, но даже и Регула над нею. Ведь… везде, вплоть до изобретения телескопов… сезоны определялись гелиакическими восходами и закатами самых крупных звезд… Первая же практическая проба кульминационного способа показала бы его изобретателю, что им ничего не определишь.

Такие «подтверждения» больше похожи на опровержения.

В § 5 Высший император приказывает «Третьему плану» идти (почему–то) на юг, чтобы измерить длину солнечной тени и по ней установить середину лета (хотя для этого было бы лучше идти, наоборот, на север). Показательницей этого времени считается звезда, отожествляемая теперь с Бэтой Скорпиона (опять по тому же нелепому способу невидимой кульминации ее на закате июньского Солнца).

В § 6 Высший император дает снова инструкцию «Второму плану», чтобы он направился на запад проводить заходящее Солнце и Установить там равенство дней и ночей в осеннее равноденствие. Звезда, отождествляемая теперь с β Водолея, считается указательницей этого времени года тоже, очевидно, потому, что осеннего равноденствия никак не определитьпо ее невидимой кульминации на закате сентябрьского Солнца в Весах даже и при уровне астрономической техники в XII веке нашей эры.

В § 7 «Третий план» командируется на север показать, что дни там коротки в зимнее солнцестояние. Указательницей этого момента называется звезда, считаемая теперь за Плеяды, и опять по тем же неприемлемым для астронома кульминационным соображениям.

Не трудно видеть при первом взгляде на звездную карту, что эти четыре звезды действительно отстоят около 90° прямого восхождения друг от друга, но практически совершенно не годны для указываемой для них цели» ([6], стр.56—57).

Мы не выясняли, кто из европейских комментаторов предложил эти 5 четыре звезды и изобрел «кульминационный способ». Что же касается бессмысленных поездок астрономов на юг, север, восток и запад, то с точки зрения распространенной в китайской астрономии теории мира «чжоуби» (см.[125], стр.75—74) они вполне оправданы.Таким образом, весь рассказ книги «Яодань» представляет собой миф, автор которого был знаком с теорией «чжоуби» и ставил своей целью теоретически «восстановить» первые шаги астрономии в Китае.

Чтобы узнать время составления этого мифа, нужно знать, во–первых, какие четыре звезды имелись в виду его автором, а во–вторых, как они фиксировались (наиболее естественным образом при гелиакическом восходе или закате, или, скажем, как утверждается некоторыми комментаторами, при их акроническом восходе, т.е. в момент захода Солнца на стороне неба противоположной Солнцу). Большое число неизвестных решить эту задачу однозначно не позволяет.

Наоборот, предполагая известным время и способ наблюдения, можно предположительно определить звезды. Так именно и поступал неизвестный нам комментатор, когда находил указанные выше четыре звезды. При этом, чтобы получить мало–мальски заметные звезды, ему пришлось предположить глупейший «кульминационный» способ.

А теперь сравните как безапелляционно пишет Старцев: «В книге «Шуцзин» в главе «Яодянь» («Установления императора Яо») говорится, что появление на горизонте в вечерние сумерки четырех созвездий, современные названия которых Гидра, Скорпион, Водолей и Плеяды, возвещает, соответственно, приход весеннего равноденствия, летнего солнцестояния, осеннего равноденствия и зимнего солнцестояния» ([125], стр.18). После всего сказанного выше, комментарии здесь излишни.

Китайские летописи особенно ценятся современными астрономами за содержащуюся в них информацию о кометах. На основании этих летописей английский астроном Вильяме составил в 1871 году список более чем шестисот комет, якобы наблюдавшихся в Китае с минус 840 г. по плюс 1540 г.

Здесь в первую очередь интересно то обстоятельство, что китайские списки относятся к тому же времени (середина XVII века),когда в Европе также стали публиковаться многочисленные «Кометографии». Несмотря на это совпадение, никто до Морозова, по–видимому, не осуществил систематического сравнения китайских и европейских данных. Это сравнение выявило по оценке Морозова «нечто поразительное». Именно, оказалось, что до начала нашей эры даты почти всех комет «разошлись до такой степени, что там, где есть записи у китайцев, они целыми пачками отсутствуют у европейцев и наоборот: где имеются целые пачки европейских записей, там нет ни одной китайской. Европейцы тут опровергают китайцев, а китайцы опровергают европейцев. Очевидно, что до начала нашей эры никаких записей не было ни у тех, ни у других и все они апокрифированы с каких–то более поздних отметок…» ([6], стр.134). Более того, оказывается, что и в более позднее время «европейские и китайские датировки комет играют друг с другом в чехарду, хотя становятся многочисленнее и потому больше доставляют примеров для случайных совпадений по теории вероятностей. Лишь с XII века согласия обоих первоисточников делаются настолько частыми, что их нельзя объяснить случайностью…» ([5], стр.154).