Михаил Постников - Критическое исследование хронологии древнего мира. Восток и средневековье. Том 3

Из документов известны многочисленные случаи браков между византийцами и агарянами на всех ступенях общества от крестьян до императорского дома (см. [6], стр.577), которые воспринимались тогда как само собой разумеющиеся, что было бы, конечно, невозможно, если бы религиозная принадлежность будущих супругов сильно разнилась (как это и происходило в более поздние времена).

Византийские церковнослужители не считали для себя чем–то порочащим или неподходящим поддерживать с агарянами дружеские отношения. Доказательством (см. [6], стр.575) может служить дошедшее до нас от X века письмо православного патриарха Николая Мистика агарянскому эмиру Крита, в котором Мистик называет эмира «возлюбленным другом!». Достаточно сравнить это письмо с хулами магометанам, извергаемыми позднейшими православными клириками («богомерзцы сосуды сатанины», «адовы псы», «неукротимые волки», «змии безглавые», «душепагубные звери» и т. д. и т. п. (цит, по [6], стр.580), чтобы понять насколько резко изменилась со временем вся атмосфера взаимоотношений между христианами и агарянами.

Даже в XI веке при дворе христианских сицилийских королей важнейшие должности занимали мусульмане и это отнюдь не рассматривалось как нечто из ряда вон выходящее (см.[139], стр.49).

Все это историкам–византинистам давно и хорошо известно. Например, А.А.Васильев в своей книге «Византия и крестоносцы» так прямо и пишет, что «…Несмотря на непрекращавшуюся борьбу с арабами, в течение долгого времени ни Византия, ни Западная Европа не видели в мусульманах представителей новой особой религии,а считали их за сектантов, которых было так много в империи и которых сближали с арианами» (см.[7], стр.537).

Что же касается самих агарян—мусульман, то их веротерпимость в эту эпоху признается всеми исследователями. Если верить житию Иоанна Дамаскина, то этот знаменитейший христианский писатель (а по Морозову— даже автор Евангелия от Иоанна; см. гл. 11, § 5.) занимал должность первого (!) советника при дворе халифа в Дамаске.

Имеются, правда, сведения и противоположного характера: об антимусульманской деятельности христиан и антихристианской мусульман. Это не противоречит нашим положениям, поскольку вероучения агарян и христиан были все–таки различны, что, естественно, вызывало определенные трения. Однако все указывает, что эта информация дошла до нас в виде, искаженном более поздними передатчиками, относящимися к времени, когда эпоха добрых отношений между христианами и агарянами кончилась. Более того, некоторые из этих сведений явно фальшивы.

Например, «Жития» сообщают, что Дамаскин (будучи, напомним, первым лицом при дворе халифа, не только политического, но и духовного главы мусульман, защитника веры, меча ислама и т.д. и т.п.) писал против магометанства и обличал его последователей. Апокрифичность этого не нуждается в доказательствах. Столь же тенденциозный характер имеют относящиеся к тому же времени сообщения о двух Петрах, епископе дамасском и епископе майюмском, которые будто бы были подвергнуты жестокой каре (тогда как Дамаскину все сошло с рук!) за «обличения Магомета» (жанр, который, как мы ниже увидим, появился только два столетия спустя).

Магомета будто бы обличал и известный хронограф Феофан Исповедник (752 г.). Однако приписываемый ему рассказ о жизни и вероучении Магомета резко отличается от аналогичных повествований, приписываемых Иоанну Дамаскину и его ученику Феодору Абукаре, что свидетельствует об апокрифичности обоих рассказов (и, кстати, еще раз показывает, что даже поздние апокрифисты ничего на самом деле о Магомете не знали).

Сохранилась полемика императора Льва III с халифом Омаром II насчет правоверия, относящаяся якобы к 718 г., а также аналогичные письма к «агарянам» императоров Михаила III и Льва IV (в IX веке). Нет никаких доказательств аутентичности этой переписки; напротив, она очень сомнительна, поскольку сочинение такого рода «писем» было любимым приемом апокрифистов эпохи гуманизма.

Очень известна (и в последнее время неоднократно подробно изучалась) легенда о христианской оппозиции в мусульманской Кордове в 850—859 гг. За антиисламские выкрики в мечети в 852 г. были якобы казнены три христианских мученика. Казалось бы, тела казненных должны были быть выброшены на свалку. Однако оказывается, что они бережно сохранялись (кем?) и в 858 г. были выданы мусульманами посланцам аббатства Сэн–Жермен де Прэ (см.[139], стр.32 и 115—114). Даже если мы поверим этой легенде (в которой концы с концами явно не сходятся), то все равно получим, что антимусульманские настроения были достаточно редки и проявлялись лишь в среде особо фанатичных христиан. В целом же отношение христиан к агарянам было вполне доброжелательным.

Это отношение резко меняется в XI—XII веках и тогда же впервые появляется в достоверных источниках имя Магомета.

Византийская церковь, мирно уживаясь с мусульманством–агарянством на протяжении пятисот (!) лет, в ХП веке (в 1180 г.) впервые анафемствовала Магомету:

Отлучение богу Магомета, о котором говорят, что он есть бог, весь выкованный молотом, который не рождал, не рожден, которому никто не подобен(греческий текст см. в[6], стр. 577).

Кстати сказать, «выкованность молотом» магометанского бога является здесь результатом переводческой ошибки. Одно из определений бога — «бесконечный» было переведено на греческий как «олосферос» — всесферный и перековеркано в «олосфирос» — всевыкованный.

Очень интересна дальнейшая история этой анафемы. Император Мануил Комнин увидел в ней хулу на истинного бога (sic!) собрал церковный собор и предложил анафему отменить. Однако собор не согласился с императором и оставил анафему в силе. Тогда Мануил издал лично от себя сочинение, защищающее Магомета (!). Патриарх это сочинение осудил. Чтобы решить вопрос, был созван новый собор, на котором дело дошло чуть ли не до разрыва императора с церковью. Наконец, был достигнут компромисс и анафема «богу Магомета» была заменена анафемой самому Магомету:

Отлучение Магомету и всему его учению и всем его последователям.

Вскоре, однако, Мануил умер и была восстановлена прежняя формула с «выкованным» богом. По существу, она осталась в церковном чине оглашения и до сего дня.

Эта история дает решающее подтверждение предыдущим выводам о нераздельности до XI—XII веков христиан и агарян. Ведь, если, как нас уверяют, христиане боролись с магометанами уже полтысячи лет, то почему же они только в 1180г. спохватились проклясть Магомета? Сам факт этого проклятия говорит, что до него его не было, ибо в противном случае он был бы не нужен.

Более того, пример Мануила Комнина показывает, что даже в XII веке некоторые византийцы продолжали признавать «магометова бога» своим христианским Богом.