Игорь Золотусский - По следам Гоголя

Была церковь и в Васильевке. Строительство началось еще при бабушке и дедушке Гоголя и окончилось, когда он вырос. Сначала Афанасий Демьянович хотел поставить деревянную церковь, что обошлось бы дешевле. Но полтавское духовное начальство запретило. На каменную денег не было, и Татьяна Семеновна велела провертеть в своем сундуке дырку и стала бросать туда медяки. Длинный и высокий сундук этот при Гоголе стоял в девичьей. Годы шли, а сундук пополнялся медленно. Умер Афанасий Демьянович, хозяином Васильевки стал его сын, а молиться все так же ездили в Сорочинцы или в Диканьку. Особенно трудно это было весной, так как Голтва разливалась и смывала мосты. Тогда Василий Афанасьевич и Мария Ивановна решили присоединить к бабушкиным деньгам выручку от четырех ярмарок. Архитектора, вычертившего план, наняли по знакомству — из Кибинец. Архитектор-итальянец за малую плату набросал план скромного одноглавого храма. Каменщик запросил 6000 рублей. Ему платили по долям — сколько набиралось денег, столько и давали. Кирпич «выпалювалы» на собственном кирпичном заводе, а песок возили мужики и козаки, согласившиеся делать это без платы.

Три года понадобилось, чтоб, наконец, на высоком месте села, там, где раньше гоняли скот на пастбище, у выхода в Яворивщину, граничившую с имениями Кочубея, встала церковка. Она была маленькая, белая, с зеленой луковкой-куполом и единственным крестом. Но она сразу организовала вокруг себя и господский дом, и хаты и всю местность как бы приподняла, освятила своим присутствием. Дом стоял напротив, и надо было перейти лишь дорогу, чтоб попасть из усадьбы на церковный двор.

По семейному преданию, церковь Василий Афанасьевич и Мария Ивановна заложили в благодарность богу за рождение сына. Иконостас родители Гоголя хотели заказать своему знаменитому земляку Владимиру Лукичу Боровиковскому. Боровиковский родился в Миргороде и до 1785 года жил там, занимаясь, как и его отец, религиозной живописью. Перебравшись в Петербург, он стал известен как портретист.

Кисти Боровиковского принадлежат портреты Г. Р. Державина, В. В. Капниста, Д. П. Трощинского. Гоголи не хотели отстать от своих знатных знакомых и, вероятно, через Капнистов или Трощинского обратились к художнику с просьбой принять их заказ. В «Гоголиане» [2] «Гоголиана» — хранилище гоголевских рукописей и документов. Находится в библиотеке АН УССР в Киеве. есть переписка между Василием Афанасьевичем и доверенным лицом В. Боровиковского В. Леонтьевым. В. Леонтьев сообщает отцу Гоголя, что «В. Л. Боровиковский соглашается написать иконостас за 2 тысячи рублей». Чем кончилась эта история, мы не знаем. Вероятнее всего, Гоголи отказались от тщеславной идеи, так как цена была запрошена немалая. А денег и так не хватало: чтоб купить плащаницу, пришлось продать столовое серебро. Первые годы церковь стояла без ограды. Потом, когда Гоголь прислал матери деньги в подарок, она выстроила каменную ограду.

ЦЕРКОВЬ В ВАСИЛЬЕВКЕ. Со старой фотографии.

АЛЛЕЯ ДУБОВ В ДИКАНЬКЕ. Фото Г. Мотрия. 1982 г.

Таинственна глубина лесов на родине Гоголя. И невелики они, а темны, глухи. Мерцает сквозь листву остекленевшая вода прудов, затянутых по краям ряской, в лунную ночь так и кажется, что появятся на берегу пруда русалки, кто-то завоет в чаще, кто-то откликнется. Стоят вдоль дороги в Диканьку тысячелетние дубы-великаны — осталось их всего три (когда-то, во времена Мазепы, была целая роща), — и о чем-то перешептываются их поредевшие кроны. Им есть о чем рассказать друг другу.

От Яворивщины рукой подать до Жуков (там стояли на постое шведы в 1708—1709 гг.), а от них уже и до Диканьки. «Богат и славен Кочубей, его поля необозримы», — писал Пушкин. Все вдоль этой дороги принадлежало богатым соседям Гоголей. Скромная Васильевка казалась маленькой перед лицом Диканьки, щедро раскинувшейся вдоль Зеньковского шляха, ведшего из Полтавы в Петербург. Диканька была украшена двумя церквами и белыми каменными триумфальными воротами на въезде, которые воздвиг в честь визита царя Александра I хозяин усадьбы Кочубей.

Сам хозяин жил в Петербурге, был министром.

Это соседство стесняло Гоголей, как, впрочем, и родство с Д. П. Трощинским, при котором Василий Афанасьевич, по существу, состоял управляющим его экономиями. В «Гоголиане» хранится деловая переписка отца Гоголя с подчиненными ему приказчиками и управляющими имений и усадеб Трощинского, разбросанных не только на Полтавщине. В ней есть письма о посылке Дмитрию Прокопьевичу архитектора для сооружения крыльца в Кибинцах, о поставках ему турецкого табаку и зайцев к обеду. Многие из местных помещиков благодарят Василия Афанасьевича за услугу, кто-то готов поднести и ему «подарочек», чтоб он замолвил слово у «вельможи». Соседи спрашивают о новостях, которые могли просочиться из Кибинец, приказчик — о том, сколько выдать крестьянам хлеба в неурожайный год, другой помещик — о цене продаваемой семьи крепостных.

Отец Гоголя был бережлив, запаслив. Ни одна бумажка у него не пропадала. На письмах, записках, присланных из Кибинец и из других мест, он писал: «Получено такого-то», «Отвечено такого-то». Аккуратно складывал записки в конвертик, а конвертик клал в конторку. Оттуда они по прошествии времени перекочевывали в фамильный сундук. В сундуке лежала грамота о присвоении Гоголям дворянства, счета и казенные бумаги из суда, из палат, из Миргорода, Полтавы, Киева.

Служба при Трощинском требовала унижений — в любую минуту «благодетель», как звали в доме Дмитрия Прокопьевича, мог вызвать в Кибинцы, в ночь-полночь потребовать объяснений. Это мучило отца Гоголя, который был горд, самолюбив. Закипала в нем кровь Танских и Полуботков. Но верх брали лизогубовское смирение и душевность.

ТРИУМФАЛЬНЫЕ ВОРОТА В ДИКАНЬКЕ. Фото Г. Мотрия. 1982 г.

ГРОТ В ВАСИЛЬЕВКЕ. Проект реконструкции архитектора А. Белецкого.

Отец Гоголя остался в описаниях биографов немножко как чудак, отчасти как поэт, а более как хозяин, погруженный то в свои заботы, то в заботы и дела Трощинского. Он и в самом деле пописывал комедии, стихи, имел в парке специальный грот, выложенный из камней, который назывался гротом отдохновения. Хозяйственная сметка уживалась в нем с поэтической грезой. Среди его стихотворений были и такие: