К. Скерский - Красная Армия в освещении современников

На советско-польском участке фронта военные действия, ограничившиеся в течение декабря 1919 года и января 1920 г. поисками более или менее крупных партий разведчиков, закончились внезапным переходом поляков в наступление, положившим начало формальному состоянию войны между Советской Россией и белой Польшей. Война эта прекратилась, можно сказать, 17 ноября, когда начались в Риге работы мирной конференции для заключения окончательного мирного договора.

Войска южного фронта, выйдя к Мариуполю и Таганрогу, разбили 6 января дотоле сплошной белый фронт на две группы войск — кавказскую и крымскую На кавказском фронте 31 декабря 1919 г. был взят Царицын и под ударами конницы Буденного 8 января пал Ростов. 17 марта в наших руках оказался Екатеринодар, а 27 марта — Новороссийск. Наконец, утром 28 апреля наши бронепоезда вошли в Баку. Последнее убежище отечественной контрреволюции — Крымский полуостров был занят нами, 16 ноября, когда наши части вышли на южное побережье Крыма, заняв, как последний пункт, г. Керчь.

К декабрю 1920 г. обе революционных войны были закончены. Победы Красной армии вовлекли в орбиту организующего революционного влияния и строительства 8.457.650 кв. верст территории с 53.949.000 жителей. После шести с половиной лет непрерывной военной борьбы, после трех одна за другой следующих разорительнейших и опустошительнейших войн, страна восставших рабочих и крестьян и ее армия получили возможность «передышки», демобилизации бойцов и некоторого, может быть, очень непродолжительного, отдыха.

1921-й год был годом демобилизации Красной армии.

Как же протекала в белогвардейском представлении демобилизация тех «банд», для отрицательной характеристики которых они не жалели красок?

Имеющиеся в нашем распоряжении чрезвычайно интересные данные совершенно секретных сводок сведений о Красной армии начальника информационного отделения штаба главнокомандующего русской армией в Константинополе позволяют составить довольно ясную картину и осведомленности белых и их суждения об этом периоде развития Красной армии.

«Начавшаяся в декабре (1920 г. — К.С .) — читаем мы в докладе начальнику штаба главнокомандующего русской армией [115] «Сводка сведений о Красной армии», от 20 ноября 1921 г. № 155. Константинополь. — демобилизация протекает очень медленно, так как советская власть не в силах в короткий срок перебросить и прокормить распускаемых по домам красноармейцев»…

Как известно, демобилизация различных возрастов армии проходила различно — согласно приказам революционного военного совета. Приказом РВС от 11 декабря были демобилизованы 1885 г. и старше и была намечена дальнейшая демобилизация до 1891 г. включительно. Красноармейцы, родившиеся в 1892, 1893, 1894 и 1895 г.г., были уволены в бессрочный, отпуск приказом РВС от 17 апреля. И лишь в сентябре начался перевод родившихся в 1896 и 1897 г.г. в нестроевые части. «Медленность» демобилизации вполне отвечала ее плану. Это констатируется и за рубежом.

«В общем, несмотря на всю болезненность процесса демобилизации советская власть с ней справилась. По совершенно точным документальным данным Красная армия, насчитывавшая к 1-му января по спискам— 5.017.774 едока, к 1 августа была сокращена до 1.627.985 едоков.

Следует, однако, отметить, что демобилизация вызвала известное расстройство в некоторых отраслях народного хозяйства, первым делом в транспорте, и имела чрезвычайно нежелательные для власти политические результаты, так как распускаемые по домам красноармейцы в значительной части обратились не к мирному труду, а усилили оппозиционные к большевикам элементы».

В чем же выразилась эта «оппозиционность» красноармейцев? А пояснить следовало бы, так как о проявлениях ее что-то не было слышно ни в 1921 году, ни в следующем. Правда, намек на эту «оппозиционности дают последующие строки доклада:

„Благодаря отсутствию продовольствия (при чем тут продовольствие?.. — К.С. ) поезда с демобилизованными часто застревали на станциях по неделе и больше, О довольствии мобилизованных никто не заботился, благодаря чему эшелоны часто бунтовали. Красноармейцы сжигали внутреннее оборудование вагонов, сами вагоны, шпалы, разбирали вагоны с углем и дровами, продовольствием и т. д. Во многих случаях, не дождавшись отправки эшелона, демобилизованные расходились пешком, часто большими отрядами и по пути отводили душу на встречных коммунистах“.

Возможно, что и были такие редкие случаи… Но демобилизация почти четырех миллионов бойцов гражданской войны в разоренной, голодной стране, с разбитым до отказа транспортом не могла обойтись без эксцессов. Следует удивляться тому, что их было так мало и носили они преимущественно характер хозяйственных недоразумений. В сводке краски, конечно, сгущены.

Справившись с демобилизацией, — читаем мы дальше, „военное ведомство, однако, оказалось бессильным довести части до полного штатного состава, как это им было предположено. Помимо демобилизации в этом отношении большую роль сыграли два явления отпуска и дезертирство“.

Анализ дезертирства, данный докладом, заслуживает нашего особого внимания.

Доклад отчетливо вскрывает контрреволюционный характер его и показывает, что в применении суровых мер по отношению к дезертирам красное командование оставалось все-таки слишком мягким.

„Начавшееся после первых призывов в 1919 г. дезертирство из Красной армии достигло в 1920 г. колоссальных размеров и превратилось в болезненное бытовое явление. Оно является активным протестом красноармейцев против власти, а зачастую и серьезным фактором, поддерживающим и питающим вооруженную борьбу с ней. Не имея организации, связи и достаточной смелости для открытых выступлений против власти в частях недовольные ею элементы под всевозможными предлогами покидают армию и тем вносят серьезное разложение в ее ряды.

Жестокие кары, ставящие дезертиров вне закона, загоняют их из родных деревень и станиц в горы, леса, плавни и камыши, где они образуют резервуар, из которого постоянно пополняются повстанческие отряды и просто бандитские шайки; с западной границы бегут в Польшу, особенно часты побеги среди украинцев и казаков, уклоняющихся в массе от военной службы, а также в запасных пехотных частях; меньше распространено дезертирство среди великороссов.

Дезертирство развито не только в запасных и строевых частях Красной армии, но даже и в войсках всероссийской чрезвычайной комиссии и в интернациональных формированиях. В ряде батальонов в ч. к. (118, 121) дезертирство достигает 15 % (официальные сов. секретные данные). В западном военном округе советское командование жалуется на усиленное дезертирство поляков и евреев из национальных частей“.