К. Скерский - Красная Армия в освещении современников

«Легкость овладения Кореновской, — пишет Деникин [32] Указ. соч. Т. Ill, стр. 192–193. ,— и создавшаяся благоприятная обстановка побудили его (красное командование) использовать свое положение и попытаться разбить добровольческую армию. Во всяком случае, весь план свидетельствует о большой смелости и искусстве. Не знаю чьих — Сорокина или штаба. Но если вообще идейное руководство в стратегии и тактике за время северо-кавказской войны принадлежало самому Сорокину, то в лице фельдшера-самородка советская Россия потеряла крупного военачальника».

Добровольцы атаковали Кореновскую, но… «войска Сорокина оказались в значительно превосходных силах и отменного боевого качества. Артиллерия его выпускала огромное количество снарядов.

Дивизии наши понесли тяжелые потери, были смяты и к вечеру отошли, преследуемые противником».

Тем не менее, начало второго кубанского похода характеризовалось успехом добровольцев. После понесенных поражений северо-кавказская Красная армия до двадцатых чисел августа переживала глубокий кризис.

«С этой же поры, — пишет Деникин [33] Указ. соч. Т. III, стр. 216–218. , — на фронте 1-й конной, 1 кубанской, 3-й дивизии начались упорнейшие, жестокие бои, понемногу рассеивавшие гипноз рассказов о „разложении“ большевистской армии и ставившие нас вновь лицом к лицу с большими и серьезными силами противника».

Мимоходом он роняет любопытную ремарку, свидетельствующую о том, как мало понимания было у белых генералов того, свидетелями чего они были:

«По ту сторону фронта происходили какие-то непонятные для нас психологические процессы, проявлявшиеся в военных операциях перемежающимися вспышками высокого подъема и беспричинной паники».

Немного дальше Деникин делает не безынтересную попытку охарактеризовать непонятные для белых «психологические процессы» Инициатива оздоровления, как это видно, шла снизу.

«В „Окопной правде“, органе красно-армейских депутатов „доно-кубанского фронта“, — отмечает Деникин—5 сентября 18 года появилось откровенное признание [34] Цитаты белого автора. : „в нашей армии нет дисциплины, организованности… ее разъедают примазавшиеся преступные элементы, которым чужды интересы революции“. Приходится констатировать недоверие бойцов к командному составу, так и командного состава к главкому (Сорокину), что ведет в конце к полному развалу всей революционной армии…

Состоявшийся в сентября в Пятигорске съезд фронтовых делегатов определил конкретно причины поражений, потребовав устранения их суровыми мерами [35] Деникин воспроизводит резолюции съезда. :

1) неподчинение войсковых частей высшему командному составу, „благодаря преступности отдельных лиц командного состава и недисциплинированности бойцов“, трусости и паническому настроению „многих“;

2) „грабежи, насилия, реквизиции“, словом, „целый ряд насилий над мирным населением“;

3) „обессиление армии беженским движением, вносящим панику при первом же выстреле“…

О деморализации красных свидетельствовал и неизбежный спутник ее — дезертирство: не только казаки, бывшие в составе большевистских войск, но и красноармейцы сотнями стали переходить на нашу сторону».

Особенно большие нарекания были на командный состав.

О нем говорили много и съезд, и резолюции частей, и приказы красного командования. Деникин с внутренним злорадством цитирует некоторые из них: «Товарищи — говорит, по его словам, одна из резолюций — которые совершенно не компетентны в военных стратегических вопросах, преступно принимают на себя обязанности, которых они выполнить не могут»… «Скверно то — писал Сорокин в приказе № 5 в августе 18 года, что командиры, начиная с взводных, убегают от бойцов в трудные минуты… Лучшие из них с бойцами… а другие в то время по городу с бабами раскатывают пьяные… Самые лучшие боевые планы рушатся из-за того, что приказания не во время или вовсе не исполняются»…

Состояние наших частей действительно требовало энергичных мер по оздоровлению, и оно началось с верхушки: само командование армии из единоличного было реорганизовано в коллегиальное — командующего и двух комиссаров. Другие стороны процесса оздоровления очень выпукло обрисованы Деникиным:

«В течение августа состояние многих частей кавказской Красной армии было еще плачевно; но уже к началу сентября процесс распада красных войск приостановился. Хотя красное командование по прежнему проявляло отступательные тенденции, но они встречали не раз неожиданный отпор в самой солдатской массе, несколько отсеянной, благодаря уходу или бегству многих пришлых частей — на север, к Царицыну.

Одна из наших сводок отмечала такой необыкновенный факт: „1-я Лабинская бригада, насильно выбрав командиром всячески от этого уклонявшегося Ярового, принудила его (вопреки директиве высшего командования) под угрозой расстрела вести ее в бой. Наступление бригады кончилось разгромом ее под Упорной“.

В своих постановлениях войсковые части… начали предъявлять требования к своему командованию прекратить отступление, реорганизовать фронт и затем наступать только вперед, вперед на врага, вперед к своим женщинам, женам и детям, которые гибнут под гнетом разбоя и взывают к нам о помощи»… (воззвание «президиума Лабинской бригады»). «В полку получилось волнение — воспроизводит автор донесение „военно-полевого совета 1-го кубанского в. р. кавалерийского полка“ — о том, что получились сведения, что Лабинская горит, семьи насилуются, что разгорается усиленная провокация, как будто командный состав ведет к разрухе».

«Наша разведка — меланхолически отмечает Деникин— уяснила себе положение в стане противника с большим запозданием и в сентябре пришла к пессимистическому выводу: северо-кавказская Красная армия начинает понемногу выходить из кризиса не ослабленной, а, наоборот, усилившейся. Она желает решить боевые вопросы, составляющие основу дальнейшего существования кубанской республики; победу она видит в занятии крупных центров края, в разгроме добровольческой армии»…

Право трудно охарактеризовать лучше, чем сделала это добровольческая разведка, как стремилась Красная армия ознаменовать на северном Кавказе первую годовщину Октябрьской революции.

Во втором кубанском походе, закончившемся 7 ноября ставропольским сражением, добровольческая армия второй раз (после первого кубанского похода) потеряла свои основные части [36] А. И. Деникин. Указ. соч. Стр. 237. .

«2-ю, 3-ю дивизии, некоторые пластунские батальоны пришлось вывести на длительный отдых для формирования и пополнения. В добровольческих полках, проведших через свои ряды по многу тысяч людей, оставались на лицо 100–150 штыков».