Петр Крикунов - Казаки. Между Гитлером и Сталиным

Подводя итоги оккупационной политики немцев на территории Дона, Кубани и Терека, можно прийти к выводу, что, несмотря на предоставленные казакам некоторые свободы, она не оправдала себя в глазах той части населения, которая с нетерпением ждала прихода немцев. Немецкая политика в земельном вопросе вызывала наибольшее недовольство среди простых казаков: ненавистные сталинские колхозы не были упразднены.

Другим камнем преткновения в отношениях между казаками и немцами был вопрос о руководстве на местах. Власть всех выборных казачьих атаманов слишком сильно ограничивалась германской оккупационной администрацией. В результате интересы жаждущих самостоятельности казачьих атаманов постоянно сталкивались с действиями немецких военных чиновников, опирающихся на директивы из Берлина, что выливалось в постоянные конфликты. К тому же многие лидеры казачьего движения были личностями весьма сомнительными, что также вносило определенный разлад в казачье движение на оккупированных территориях Дона, Кубани и Терека. Среди казаков не было единства. Одни прославляли Белого с Духопельниковым и клеймили Павлова, другие были готовы отдать жизнь за Павлова и советского агента Сюсюкина, но при этом ненавидели П.Н. Краснова и утверждали, что все беды — от эмигрантов. Сами эмигранты и их лидеры в большинстве своем считали, что выборные атаманы на оккупированных территориях — сплошная фикция. Вот какую характеристику выбранным казачьим лидерам дает лидер Общеказачьего объединения в Германской империи Е.И. Балабин в письме генералу П.Н. Краснову от 26 февраля 1944 года: «У меня несколько писем от разных лиц, рисующих безотрадную картину: Атаман Духопельников, Белый, Павлов и „Казачий комитет“, делая приблизительно одно и то же дело, враждуют друг с другом и всеми силами стараются мешать один другому, забывая главную цель — уничтожение большевизма. Все вербуют людей на фронт и в полицию, но вербовку „противной“ группы преследуют вплоть до ареста, до отобрания оружия, выданного немецкими властями (Белый). Беспробудное пьянство и окружение себя уголовным элементом (Духопельников), мошенничество и обирание казаков. Все это ведет к подрыву власти и к позору казачества… Духопельников, в прошлом агент-провокатор НКВД, под кличкой Диск, и у меня есть официальное „заявление“ о нем Полковника Часовникова, бывшего заместителя Начальника Городской полиции Новочеркасска. По словам Начальника Политического Отдела Новочеркасской полиции Урумянца и его помощника Николенко, только отход Германских Войск из Новочеркасска дал возможность Полковнику Духопельникову избежать справедливой кары по закону… Атаман Белый, получивший сейчас большие полномочия, уже раз был арестован, и у него отобрали 36 000 марок, но, сожалению, его освободили. Не сомневаюсь, что он опять накануне скандала» [300] ГАРФ. Ф. 5761. ОП. 1. Д. 14. Л. 72. . Что касается атамана С.В. Павлова, этого чуть ли не канонизированного казаками-коллаборационистами лидера казаков на Дону, то ему Е.И. Балабин дает и вовсе уничижительную характеристику: «Павлов серенький, ничего не представляющий есаул, и в Полковники его произвели немцы. И взгляды у него, как и у его окружения, советские, чтобы было так, как при Ленине, во время НЭПА» [301] ГАРФ. Ф. 5761. ОП. 1. Д.14. Л. 46. .

Был и еще один негативный момент, который в конечном счете существенно помешал становлению казачьей освободительной борьбы на оккупированных территориях Дона, Кубани и Терека. Каждый мало- мальски значимый немецкий комендант или его помощник имел своего протеже, собственного претендента на место казачьего лидера. Немецкая разведка также предлагала своих кандидатов. Такое обилие разномастных лидеров, не желающих или не умеющих договориться между собой, приводило к тому, что силы казачества распылялись и оттягивались на мало значащие бессмысленные споры, обиды и взаимные упреки.

В целом же можно согласиться с утверждением немецкого историка Ханса Умбрайта, который, характеризуя немецкую оккупационную политику на территории Дона, Кубани и Терека, очень точно подметил: «Жители оккупированных областей (в том числе и казачьих. — П.К. ) , если даже они и связывали, может быть, с новыми порядками какие-то политические или экономические ожидания, остались в своей массе разочарованными» [302] Умбрайт Х. Непреодолимая проблема. Партизанская борьба в тылу Восточного фронта. В сб.: Сталинград: Событие. Воздействие. Символ. М., 1994. С. 143. .

Вторая половина 1942 года принесла немцам много новых проблем. Начатое летом наступление выдохлось, так и не достигнув ни одной из намеченных целей. В сложившейся обстановке перед германским военным и политическим руководством как никогда остро встал вопрос поиска дополнительных военных резервов и в связи с этим изменения традиционных методов восточной политики. Интересно, что среди германского руководства были люди, которые понимали это еще в самом начале войны. Первые мысли такого рода высказал начальник тыла сухопутных войск, который еще 13 декабря 1941 года писал Розенбергу о том, что военное положение требует привлечения населения оккупированных территорий на немецкую сторону. Подобные же соображения высказывал командующий частями обеспечения тыла группы армий «Центр» Шенкендорф в своем докладе в марте 1942 года.

25 октября 1942 года этот вопрос был поднят в заметках руководителя политического отдела восточного министерства д-ра Отто Бройтигама (бывший генконсул Германии в Тбилиси), адресованных Розенбергу. Наряду с изменениями формы управления на оккупированных территориях и мероприятиями экономического характера, по мнению Бройтигама, требовалось, чтобы «авторитетные германские круги дали славянским восточным народам успокаивающие обещания относительно их дальнейшей судьбы» [303] Нюрнбергский процесс. М., 1996. Т. 2. С. 234. Цит. по: Окороков А.В. Антисоветские воинские формирования в годы Второй мировой войны. М., 2000. С. 44. . Вопросы изменения оккупационной политики он считал первостепенными, утверждая, что речь в данном случае идет о будущем германского народа, «даже о проблеме быть или не быть». «Если мы не изменим в последние минуты курса нашей политики, — писал он, — то можно с уверенностью сказать, что сопротивление Красной Армии и всего русского народа еще больше возрастет, и Германия должна будет и впредь жертвовать своей кровью… Если же мы сумеем переменить курс политики, то… этим самым нам удастся разложить Красную Армию. Сопротивление красноармейцев будет сломлено в тот момент, когда они поверят, что Германия принесет им лучшую жизнь, чем Советы…» [304] Нюрнбергский процесс. М., 1996. Т. 2. С. 234. Цит. по: Окороков А.В. Антисоветские воинские формирования в годы Второй мировой войны. М., 2000. С. 44–45. .