С. Синякович - Тайны географических открытий

Однако их невзгодам пришел конец: на мысе Роберте они неожиданно для себя увидели опознавательный знак склада, зарытого Тейлором в прошлом году. Они бросились по-собачьи разрывать снег — и о радость! — нашли целый ящик галет, а также масло, изюм, сало. День и ночь они без устали, никуда не торопясь, жевали, и когда снова вышли в путь, рты их были изранены галетами. Нет сомнении в том, что перемена питания спасла Браунингу жизнь.

Двигаясь берегом на юг, они нашли другой склад, а потом и третий. 5 ноября они прибыли на мыс Хат.

“Терра-Нова” прибыла на мыс Эванс 18 января 1913 года, как раз когда все начали готовиться к следующей зимовке. Выжившие члены экспедиции весной прибыли на родину. А осенью уже вышла в свет книга Скотта.

Скотту было 43 года, Уилсону — 39, Эвансу — 37, Отсу — 32, Боуэрсу — 28.

Из дневника Р. Скотта: “Среда, 14 марта. Мы, несомненно, с каждым днем слабеем; все словно сговорились против нас… Хотели, отдохнув, пройти еще сколько-нибудь, но все слишком прозябли, так как северный ветер ни на минуту не утихал, а когда солнце стало садиться, температура понизилась еще больше. Долго возились, готовя ужин впотьмах…

Температура понизилась до -43° [-42 °C] при сильном ветре. Надо идти вперед, но разбивка лагеря с каждым разом становится все труднее и опаснее. Мы, должно быть, близки к концу.

Бедному Отеу с ногой все хуже. Боюсь даже подумать, что с ним будет завтра. Мы с величайшим трудом спасаемся от обмораживания.

Никогда не думал, чтобы в это время года могли быть такие морозы и такие ветры. Вне палатки — ужас. Должны бороться до последней галеты, но уменьшать рационы нельзя.

Пятница, 16 марта или суббота, 17. Потерял счет числам, но вероятнее, кажется, последнее.

Жизнь наша — чистая трагедия. Третьего дня за завтраком бедный Отс объявил, что дальше идти не может, и предложил нам оставить его, уложив в спальный мешок. Этого мы сделать не могли и уговорили его пойти дальше. Несмотря на невыносимую боль, он крепился; мы сделали еще несколько миль. К ночи ему стало хуже.

Мы знали, что это — конец.

На случай, если будут найдены эти листки, я хочу отметить следующие факты. Последние мысли Отса были о его матери, но перед этим он с гордостью выразил надежду, что его полк будет доволен мужеством, с каким он встретил смерть. Это мужество мы все можем засвидетельствовать. В течение многих недель он без жалоб переносил жестокие страдания, но до самого конца был в состоянии разговаривать о посторонних предметах и это делал охотно. Он до самого конца не терял, не позволял себе терять надежду. Это была бесстрашная душа.

Конец же был такой: Отс проспал предыдущую ночь, надеясь не проснуться, однако утром проснулся. Это было вчера. Была пурга. Он сказал: “Пойду, пройдусь. Может, не сразу вернусь”. Он вышел в метель, и мы больше его не видели. Теперь мы знали, что бедный Отс идет на смерть, и отговаривали его, но в то же время сознавали, что он поступает как благородный человек и английский джентльмен. Мы все надеемся так же встретить конец, а до конца, несомненно, недалеко.

Пользуюсь случаем сказать, что до самого конца мы не покидали своих больных товарищей. Что касается Эдгара Эванса, когда у нас положительно не было пищи и он лежал без памяти, то, ради спасения остальных, казалось необходимостью оставить его. Провидение милостиво убрало его в самый критический момент.

Эдгар Эванс умер своей смертью, и мы ушли от него только два часа спустя после кончины.

Могу писать только за ланчем, и то не всегда. Холод убийственный: -40° [-40 °C] в полдень.

Мои товарищи бесконечно бодры, но нам ежеминутно грозит опасное обморожение. Хотя мы беспрестанного говорим о благополучном исходе, не думаю, чтобы хоть один из нас в душе верил в его возможность.

Мы теперь мерзнем и на ходу и в любое время, не мерзнем только за едой. Вчера из-за пурги мы вынуждены были сделать привал и сегодня продвигаемся ужасно медленно. Стоим в старом лагере № 14, в двух шагах от лагеря Одной тонны. Здесь оставляем наш теодолит, фотографический аппарат и спальный мешок Отса. Дневники и пр., как и геологические образцы, которые мы везем с собой по особой просьбе Уилсона, найдут при нас или на санях.

Воскресенье, 13 марта. Сегодня за ланчем находились в 21 миле от склада. Несчастье преследует нас, но еще есть надежда на лучшее.

Вчера опять дул противный ветер и гнал снег нам в лицо; пришлось остановиться. Ветер с NW силой в 4 балла, температура -35° [-37 °C].

Нет такого человека, который мог бы справиться с ним, а мы изнурены почти до предела.

Моя правая нога пропала — отморожены почти все пальцы, а еще два года назад я мог похвастаться двумя здоровыми ногами. Теперь лучше всех чувствует себя Боуэрс, но это неважно. И он, и Уилсон все еще рассчитывают выбраться или только делают вид — уж не знаю! В походной печке последний керосин, и то он налит только наполовину. Спирта осталась самая малость. Вот и все, что стоит между нами и небытием. Ветер в настоящую минуту попутный, это, пожалуй, в нашу пользу. Когда шли к полюсу, то такое число миль, какое мы проходим теперь в день, — показалось бы нам до смешного ничтожным.

Понедельник, 19 марта. Ланч. Вчера вечером с трудом устроились на ночевку и страшно зябли, пока не поужинали холодным пеммиканом, галетой с кружкой какао, сваренного на спирту. Тогда, против ожидания, согрелись и спали хорошо. Сегодня поднялись с обычной проволочкой. Сани ужасно тяжелы. До склада 15,5 мили, должны бы дойти в три дня. Ну и продвижение! Пищи осталось на два дня, но дров еле-еле хватит на день. Ноги у нас у всех плохи. У Уилсона лучше, чем у других. Всех хуже моя правая нога, левая еще здорова. Нет возможности лечить ноги, пока нет горячей пищи. Лучшее, на что я теперь могу надеяться, это ампутация ноги; но не распространится* ли гангрена? — вот вопрос. Погода отдохнуть не дает. Ветер с севера и северо-запада, температура сегодня -40 °C.

22 и 23 марта. Метель не унимается. Уилсон и Боуэрс не могли идти. Завтра остается последняя возможность. Топлива нет, пищи осталось на раз или два. Должно быть, конец близок.

Решили дождаться естественного конца. Пойдем до склада с вещами или без них и, может, умрем в дороге.

Четверг, 29 марта. С 21-го числа свирепствовал непрерывный шторм с WSW и SW. 20-го у нас было топлива на две чашки чая на каждого и на два дня сухой пищи. Каждый день мы были готовы идти — до склада всего 11 миль, — но нет возможности высунуться из палатки, так несет и крутит снег. Не думаю, чтобы мы теперь могли еще на что-либо надеяться. Выдержим до конца. Мы, понятно, все слабеем, и конец не может быть далек.

Жаль, но не думаю, чтобы я был еще в состоянии писать. Р. Скотт.

Последняя запись: Ради Бога, не оставьте наших близких”.