С. Синякович - Тайны географических открытий

А вот выдержки из предсмертных писем, написанных Р. Скоттом.

К миссис Э. А. Уилсон

“Дорогая миссис Уилсон!

Когда это письмо дойдет до Вас, мы с Биллом уже давно окончим свое существование. Мы сейчас очень близки к этому, и я хотел бы, чтобы Вы знали, каким он был чудесным человеком до конца — неизменно бодрым и готовым принести себя в жертву ради других. Ни разу у него не вырвалось ни одного слова упрека мне за то, что я втянул его в эту скверную историю.

Он не страдает, к счастью, и терпит только небольшие неудобства.

В глазах его сияет синева утешительной надежды, а его дух умиротворен удовлетворением, которое доставляет ему вера в то, что сам он является частью великих планов Всемогущего. Ничего не могу прибавить вам в утешение, кроме того, что он умер так, как жил, — храбрым, истинным мужчиной и самым стойким из друзей.

Все мое сердце преисполнено жалостью к вам.

Ваш Р. Скотт” К миссис Боуэрс

“Дорогая миссис Боуэрс!

Боюсь, что это письмо вы получите после того, как на Вас обрушится один из самых тяжелых ударов за всю Вашу жизнь.

Я пишу в ту минуту, когда мы очень близки к концу нашего путешествия, и оканчиваю его в обществе двух доблестных и благородных джентльменов. Один из них — ваш сын. Он стал одним из самых моих близких и верных друзей, и я ценю его удивительно прямую натуру, его ловкость и энергию. По мере того как росли затруднения, его неустрашимый дух сверкал все ярче, и он оставался бодрым, полным надежды и непоколебимым до конца”.

Сэру Дж. М. Барри

“Дорогой мой Барри!

Мы умираем в очень безотрадном месте. Пишу вам прощальное письмо в надежде, что оно, может быть найдено и отослано вам… Прощайте. Я совершенно не боюсь конца, но грустно утратить многие скромные радости, которые я планировал на будущее во время долгих переходов. Я не оказался великим исследователем, но мы совершили величайший поход и подошли очень близко к крупному успеху.

Прощайте, мой дорогой друг.

Ваш навеки Р. Скотт.

Мы в отчаянном состоянии, отмороженные ноги и т. д. Нет топлива, и далеко идти до пищи, но вам было бы отрадно с нами в нашей палатке слушать наши песни и веселую беседу о том, что мы станем делать, когда дойдем до дома на мысе Хат.

Позднее. Мы очень близки к концу, но не теряем и не хотим терять бодрого настроения. Мы пережили в палатке четырехдневную бурю, и нигде нет ни пищи, ни топлива. Мы намеревались было покончить с собой, но решили умереть естественной смертью на посту”.

Из писем Р. Скотта, адресованным другим друзьям: “Хочу сказать вам, что я не был слишком стар для этой работы. Первыми сдали более молодые… В конце концов мы показали хороший пример своим соотечественникам, если не тем, что попали в скверное положение, то хотя бы тем, что встретили его как мужчины. Мы могли бы справиться, если бы бросили заболевших.

Уилсон, лучший из людей, когда-либо существовавших, многократно жертвовал собой ради больных товарищей по экспедиции…

Мы были у полюса и совершили длиннейшее путешествие из когда-либо известных. Истинной причиной, задержавшей нас, является ужасная погода и неожиданный холод к концу путешествия.

Как много я мог бы рассказать тебе об этом путешествии! Насколько оно было лучше спокойного сидения дома в условиях всяческого комфорта!”

Послание обществу Причины катастрофы не вызваны недостатками организации, но невезением в тех рискованных предприятиях, которые пришлось предпринимать.

1. Потеря конного транспорта в марте 1911 года заставила меня двинуться в путь позже, чем я предполагал, и вынудила нас сократить количество перевозимых грузов.

2. Непогода во время путешествия к полюсу и особенно продолжительная буря на 83° ю. ш. задержала нас.

3. Мягкий снег на нижних подступах к леднику опять-таки понизил нашу скорость.

Мы настойчиво боролись с этими досадными обстоятельствами и победили их, но это сказалось на уменьшении нашего продовольственного резерва.

Каждая мелочь нашего пищевого довольствия, одежда и склады, устроенные на внутреннем ледниковом щите и на протяжении всех этих долгих 700 миль до полюса и обратно, были продуманы в совершенстве. Передовой отряд вернулся бы к леднику в прекрасном состоянии и с излишками продовольствия, если бы не вышел из строя, к нашему изумлению, человек, гибели которого мы меньше всего могли ожидать. Эдгар Эванс считался сильнейшим человеком из всего отряда.

Ледник Бирдмора не труден в прекрасную погоду, но на обратном пути у нас не было ни единого действительно хорошего дня. Это обстоятельство в связи с болезнью товарища невероятно осложнило наше и без того трудное положение.

Как я уже говорил в другом месте, мы попали в область ужасно неровного льда, и Эдгар Эванс получил сотрясение мозга. Он умер естественной смертью, но оставил наш отряд в расстройстве, а осень неожиданно быстро надвигалась.

Но все вышеперечисленные факты были ничто по сравнению с тем сюрпризом, который ожидал нас на Барьере. Я настаиваю, что меры, принятые нами для возвращения, были вполне достаточны, и что никто на свете не мог бы ожидать той температуры и состояния пути, какие мы встретили в это время года. На плато на широте 85–86° мы имели -20° [-29 °C], -30° [-34 °C].

На барьере на широте 82°, на 10000 футов ниже, у нас было довольно регулярно днем -30°, ночью -47° [-44 °C], при постоянном противном ветре во время наших дневных переходов. Ясно, что эти обстоятельства произошли совершенно внезапно, и наша катастрофа, конечно, объясняется этим внезапным наступлением суровой погоды, которая, как будто, не имеет никакого удовлетворительного объяснения. Я не думаю, чтобы кому-либо и когда-либо приходилось переживать такой месяц, который пережили мы. И мы все-таки справились бы, несмотря на погоду, если бы не болезнь второго нашего сотоварища — капитана Отса и нехватка горючего на наших складах, причину которой я не могу понять, и, наконец, если бы не буря, налетевшая на нас в 11 милях от склада, где мы надеялись забрать свои последние запасы. Право, едва ли можно ждать большего невезения — это был последний удар. Мы прибыли на 11 милю от нашего старого склада Одной тонны с горючим на одну последнюю еду и с запасом пищи на два дня. В течение четырех суток мы не в состоянии были оставить палатку — буря воет вокруг нас. Мы ослабели, писать трудно, но я, лично, не жалею об этом путешествии. Оно показало, что англичане могут переносить лишения, помогать друг другу и встречать смерть с такой же величавой храбростью, как и в былое время. Мы шли на риск. Обстоятельства повернулись против нас, и поэтому у нас нет причин жаловаться. Нужно склониться перед волей провидения, с решимостью до конца делать то, что в наших силах. Но если мы пожелали отдать свои жизни за это дело, ради чести своей родины, то я взываю к своим соотечественникам с просьбой позаботиться о наших близких.