Григорий Бонгард-Левин - Индия в древности

Таким образом, только собственник решал вопрос о продаже или передаче принадлежавшего ему недвижимого имущества [1067] Каутилья в разряд недвижимого имущества включал дом, поле, сад, оросительное сооружение, пруд или бассейн с водой (III.8). , и эти права охранялись государством. «Если земля, — говорит Каутилья, — составляющая неотчужденную собственность лица, которое само не возделывало, обрабатывается другим в течение 5 лет, то [возделывающий] возвращает ее [владельцу], причем получает от последнего вознаграждение в соответствии с затраченным трудом» (III.10; рус. пер. с. 186). За захват земель взимался большой штраф от 200 до 500 пан (III.17), поскольку это считалось грабежом. За такой проступок, как похищение поля, полагалось очищаться покаянием (Ману XI.164), к которому прибегали лишь при совершении тяжелого греха. Никто не должен был вмешиваться в дела собственника земли. Вором объявлялся всякий, кто продавал собственность другого без его согласия (Ману VIII.197). Штраф взимался за строительство на чужой земле оросительных сооружений и даже за возведение святилищ и храмов (Артх. III.10). Еще более подробно аналогичные положения разработаны в поздних шастрах Парады и Яджнавалкьи.

За потраву посевов на полях их собственнику должен был возмещаться причиненный ущерб (Артх. III.9). Лишь собственник земли мог пользоваться ее дарами. «Кто, не являясь владельцем поля, но имея семена, засевают чужое поле, те никогда не получают плода выращенного урожая» (Ману IX.49). «Если на поле кого-нибудь произрастает семя, принесенное водным потоком или ветром, это семя — владельца поля; владелец семени не получает плод» (IX.54). Государство несло даже особые обязательства перед частным собственником. «Похищенное врагами или лесными племенами царь, отобрав, должен отдать владельцу» (Артх. III.16). Более того, Каутилья отразил обычай, по которому «похищенное грабителями и ненайденное государь должен возместить из своего имущества». «Ангуттара-никая» (II.122) сохранила следующее сообщение: за кражу чужой собственности царь применяет страшные пытки, чтобы люди боялись совершать подобные действия.

В древнеиндийских источниках (прежде всего в шастрах) большое внимание уделяется вопросу о законности и незаконности обладания имуществом, в том числе землей; разрабатывалась стройная система, закреплявшая (или обеспечивавшая) право собственности, определялось «лицо» законной сделки по приобретению собственности. В более поздних шастрах требуется документальное подтверждение «сделки», а не только устные свидетельские показания. Однако эти представления существовали до того, как они были зафиксированы в «Артхашастре» и дхармашастрах [1068] См.: А.М.Самозванцев. Теория собственности…, с. 106. . Разработанность правовых категорий в отношении частной собственности, в том числе и земельной, безусловно, свидетельствует о широком бытовании частного землевладения в древней Индии.

Частные поместья были иногда весьма значительны. В джайнской литературе сообщается об огромных хозяйствах, где использовалось до 500 плугов [1069] The Uvāsagadasāo. Ed. and trans. by A.F.R.Hoernle. Vol. 1. Calcutta, 1885, с. 19. , а в «Махавасту» (III.50) — о землях, которые обрабатывались 999 плугами и 1000 работниками. Иногда земельная площадь достигала нескольких сот карисов [1070] Один карис равнялся примерно 0,25 га. . Такие поместья принадлежали богатым брахманам, сеттхи, в аристократических республиках — кшатриям-раджам. Эти цифры, скорее всего, имеют легендарный характер, но они передают традиционное представление о значительной величине частных поместий.

В одной из джатак (III.293) повествуется о хозяйстве брахмана в 1000 карисов земли (около 250 га). На его полях трудились зависимые люди — очевидно, рабы и наемные работники. О подобном же частном хозяйстве рассказывает и другая джатака (№ 484, IV.276). Владелец его, брахман, половину земельной площади сдавал в аренду, а остальное обрабатывал с помощью рабов и слуг. Буддийские предания сохранили историю богатого сеттхи, давшего в приданое за своей дочерью множество плугов, лемехов, сотни тысяч голов скота и полторы тысячи рабынь [1071] G.P.Malalasekera. Dictionary of Pāli Proper Names. Vol. II.L., 1960, с. 901. . Ведение хозяйства в частных поместьях, очевидно, поручалось управляющим. Цифры, встречающиеся в источниках, сильно преувеличены, но они свидетельствуют о существовании крупных поместий как в монархиях, так и в аристократических республиках, где земля принадлежала главным образом кшатрийским родам и где также использовался труд рабов и кармакар, работавших за определенное вознаграждение.

Большинство владельцев земли составляли средние и мелкие частные собственники. Последние обрабатывали свои участки сами или с помощью семьи (джатаки III.162; V.276). В одной из джатак (II.165) упоминается обедневший брахман, у которого был лишь один вол для пахоты. В средних хозяйствах трудились рабы (джатака № 354, III.162), но число их было невелико.

И все же права частного владельца не всегда были безусловными и нередко ограничивались государством и общиной, сохранявшей в изучаемый период сильное влияние. Ее стремление помешать развитию частного землевладения можно заметить даже в «Артхашастре» — трактате, направленном прежде всего на укрепление царской власти и тем самым на ослабление общины.

В главе «О продаже недвижимостей» (III.9) Каутилья закреплял порядок, при котором преимущественное право покупки различных видов недвижимого имущества (полей, садов, оросительных сооружений) предоставлялось родственникам, затем соседям и кредиторам и лишь после них другим лицам. Вместе с тем существование общины ограждало земельных собственников от посягательств на их права. Она, «с одной стороны, есть взаимное отношение между этими свободными и равными частными собственниками, их объединение против внешнего мира; в то же время она их гарантия» [1072] К.Маркс. Критика политической экономии (черновой набросок 1857–1858 годов). — К.Маркс и Ф.Энгельс. Сочинения. Изд. 2-е. Т.46. Ч. I, с. 466. .

Общинная собственность. Весьма сложным и малодокументированным является вопрос о коллективном владении землею, в том числе общинном. К сожалению, мы располагаем немногими данными о монастырском землевладении этого периода, которое, безусловно, может служить примером коллективной собственности.

Свидетельства джатак и «Артхашастры» указывают на существование в рассматриваемую эпоху права общины на землю, но каковы были размеры общинных земель и их система управления, определить трудно. В джатаках (II.109) упоминаются земли, принадлежавшие всей общине (gāmakhetta) и обрабатывавшиеся коллективно (I.194). В одной из джатак (№ 31, I.199) говорится о том, что члены общины совместно создавали оросительные сооружения, возводили специальные строения, прокладывали дороги, находившиеся на ее территории. Пастбищами и общинной ирригацией общинники пользовались сообща. Община как социальный организм в целом обладала непосредственной собственностью на храмы в пределах общины, на дороги, на общинные постройки и на те земли, которые не были в руках частных собственников [1073] Джатаки I.239, 336; II.76; V.441. .