Виталий Ларичев - Колыбель предков

— Я выиграю даже при таком невыгодном соотношении, — твердо сказал Дюбуа.

Макс Фюрбрингер развел руками. Стало ясно, что дальнейшие уговоры бесполезны. Упрямец Дюбуа остался верен себе, не желая внять доводам разума. Пусть, в таком случае, поступает как знает. Он, Фюрбрингер, сделал все возможное, чтобы поездка, вдохновленная поистине безумными надеждами, не состоялась. Они помолчали немного, а потом, когда Дюбуа начал рассказывать, как он выколачивал деньги на поездку и получил решительный отказ, на бриге часто зазвонил колокол, призывая команду и пассажиров занять места на палубе.

Наступила минута расставания. Фюрбрингер обнял Дюбуа и, не позволяя ему говорить, повернул к трапу, легонько подтолкнув вперед. Фигуры отъезжающих смешались, и Фюрбрингер не заметил, как Дюбуа замешкался, прежде чем ступил с земли на упругие доски трапа — он прощался со спокойным, благоустроенным и ясным прошлым.

Итак, Рубикон перейден!

Когда Дюбуа поднялся на палубу и взмахнул рукой, прощаясь с учителем, снова ударил колокол. Послышались команды. Матросы ловко втянули мостки на бриг, с борта полетели змеи канатов, и корабль плавно отошел от берега. Поднявшийся ветер разогнал тучи, и дождь почти прекратился. Дюбуа долго стоял на палубе, вдыхая промозглый холодный воздух и слушая тоскливые крики чаек. Если говорить откровенно, на душе у него было неспокойно. «Надо сразу же заняться чем-то серьезным, чтобы отвлечься от мрачных мыслей», — подумал Дюбуа и, неумело приноравливаясь к движениям палубы, направился в каюту.

Если бы год назад кто-то сказал, что он станет военным, он посмеялся бы в ответ. Но поскольку личных средств у Дюбуа не было, а университетское начальство пришло в ужас от его идей и в средствах на экспедиционную поездку на Малайские острова отказало, то ему не оставалось ничего другого, как в свои 28 лет стать военным, добровольно согласившись служить не в Европе, а в колониальных войсках Нидерландской Индии. Это позволяло добраться до «страны гиббонов» за казенный счет. Конечно, в дальнейшем потребуются деньги на производство раскопок в пещерах, но это уже заботы не сегодняшнего дня.

Накануне отъезда Дюбуа доставил на корабль свое незамысловатое имущество и распределил его в каюте, которая теперь казалась обжитой и знакомой. Дюбуа открыл один из чемоданов, достал кипу бумажных листков, исписанных аккуратно, и устроился в жестком кресле: надо навести порядок в записях, посвященных открытиям древнейших людей, обезьянолюдей. Таких заметок не так уж много, остальное относится к побочным вопросам, но зато они содержат максимум сведений, которые он собрал, просматривая научные издания и беседуя с теми, кого интересовала проблема происхождения человека.

Чем же он располагает, чтобы с такой уверенностью отправиться в путешествие на острова далекой Нидерландской Индии? Прежде всего для него нет никаких сомнений в том, что до появления на земле Homo sapiens человека разумного, существовал какой-то иной вид людей с ярко выраженными обезьяними чертами, приоткрывавшими завесу над тайной происхождения человека. Считая неуместным спорить с учителем накануне отъезда, Дюбуа не стал объяснять фактическую сторону дела. Разумеется, Фюрбрингер прав в том, что теоретические рассуждения Генри Гекели и Эрнста Геккеля повлияли на его убежденность в существовании переходной формы, связывающей человека и антропоидную обезьяну, так называемого недостающего звена, обезьяночеловека бессловесного, и о возможном местонахождении прародины человечества на юго-востоке Азии, в особенности в островной ее части, представляющей собой остатки поглощенной водами океана загадочной Лемурии.

Однако это только одна и, может быть, даже не самая главная сторона дела. В Европе за последние 20 лет сделаны поразительные по значимости открытия, связанные с древнейшим человеком, не замечать которые могут лишь те, кто не способен отказаться от представлений полувековой давности, или люди недобросовестные. До прошлою, 1886, года можно было еще сомневаться в истинном значении находок Иоганна Карла Фульротта в Неандертале и лейтенанта Флинта у Гибралтарской скалы, ссылаясь на отсутствие фактов, подтверждающих глубокую древность костных останков пещерного человека с обезьянообразной физиономией, названного антропологом Вильямом Кингом неандертальцем. Но что скажут противники признания особого этапа в развитии человека теперь, когда в седьмом томе журнала «Архив биологии», издаваемого в Генте, появилась публикация результатов раскопок бельгийских исследователей около местечка Спи сюр л’Орно?!

Как жаль, подумал Дюбуа, что Карл Фульротт не успел познакомиться с находками бельгийцев, столь блестяще подтвердивших его прозорливость. Дело в том, что журнал вышел из печати в 1887 году, когда Фульротт скончался. Сомнительно, чтобы книжка попала ему в руки. В печальный, однако, год пришлось мне отплыть к берегам родины человека, — вздохнул Дюбуа. Ушел из жизни человек, настойчивости и самоотверженности которого искатели предков обязаны слишком многим, чтобы в будущем забыть его имя.

Но не странно ли, что он уезжает из Европы, где всего год назад найдены костные останки предка человека, жившего в ледниковую эпоху? Дюбуа усмехнулся, вспомнив саркастическую улыбку Макса Фюрбрингера, когда тот задавал ему этот каверзный вопрос. Никакого, однако, противоречия здесь нет. Неандертальцы, конечно, предки человека, что наглядно подтверждают обезьянообразные черты строения их черепов. Но обитатели гротов Неандерталя, Гибралтара и Спи слишком молодые предки: они жили в ледниковую эпоху — всего каких-нибудь 100000 лет назад. Если же он, Дюбуа, найдет подлинное недостающее звено, то есть загадочное и никому пока неведомое существо, связующее в единую цепь антропоидных обезьян и человека, то возраст его выйдет за пределы миллиона лет. Ведь это существо, в чем он убежден, жило в доледниковую эпоху в благодатных тропиках юга, где в пластах третичного периода и следует вести поиски. Только впоследствии далекие его потомки переселились на север Европы и Азии и, спасаясь от холода ледниковой поры, превратили в жилища многочисленные пещеры и гроты.

Дюбуа не приводил в спорах с учителем еще кое-каких сведений, с максимальной точностью переписанных из специальных публикаций. Первое касалось открытия Рихардом Лидеккером в Индии в местности Сивалик у подножия Гималаев сравнительно хорошо сохранившейся челюсти палеопитека, загадочного антропоида с огромными, как у гориллы, клыками. Он жил в тропических лесах Южной Азии около полутора миллионов лет тому назад. Находка эта показывала, что далекие предки современных антропоидных обезьян, вероятнее всею шимпанзе, а следовательно, и человека, могли жить не только в Африке, но и в других областях юга Старого Света. Второе имело непосредственное отношение к району, куда теперь направлялся Дюбуа. Много лет назад художник Раден Салех, а также другие любители переправили в Европу коллекции костей вымерших животных, которые они отыскали на берегах рек Индо-Малайского архипелага, в частности на Яве. Кости оказались в Лейденском музее, где их изучил и описал К. Мартин. И тут-то выяснилась примечательная деталь: древний животный мир юго-востока Азии оказался во многом схожим с животными, кости которых были найдены Рихардом Лидеккером в Сивалике вместе с челюстью сивапитека, древнейшим шимпанзе.