Сергей Глезеров - Коломяги и Комендантский аэродром. Прошлое и настоящее

«Хочу поделиться впечатлениями о месте своего проживания — Коломягах (между улицей Вербной, Новоколомяжским проспектом, улицами Афонской и Щербакова). Я перебрался сюда год назад, купив квартиру в новом доме. Дом меня устраивает по всем статьям — кирпичные стены, высокие потолки и другие составляющие комфорта. Но радоваться не получается — вокруг серо, грязно, неуютно. Если вы любитель острых ощущений или ходьбы по пересеченной местности, переезжайте в наш район. Зимой, если у вас есть дети и вы хотите погулять с детской коляской, вам придется штурмовать снежные торосы и ледяные брустверы... Летом — полюбуетесь пустыней с торчащими скалами высотных домов. Зеленые насаждения в наших местах произрастают только вокруг малоэтажной застройки. Весной и поздней осенью насладитесь мусорно-песчаными бурями.

Детям в нашем районе просто раздолье, хочешь — носись по полям, хочешь — лазай по металлическим конструкциям. Старикам, желающим посидеть около дома, созданы все условия — у двух-трех домов есть скамейки, а на улицах и во дворах можно сидеть где угодно, — ввиду отсутствия специальных приспособлений. Болеть в нашем районе, так же как и реагировать на всякого рода правонарушения, вероятно, не принято. Как иначе объяснить, что до ближайшей поликлиники, как взрослой, так и детской, буквально „рукой подать“, до опорного пункта и отделения милиции — тоже. В общем, в Коломягах — тишь да благодать...»

Своеобразной достопримечательностью этой части «новых Коломяг» служит сельский дом, уцелевший во дворе новостроек на улице Щербакова. Раньше он стоял на 2-й Утиной улице, превратившейся ныне в обычный внутриквартальный проезд. При застройке района в начале 1990-х годов все соседние хозяева выехали, и их дома пошли под снос. А этот скромный, с виду ничем не примечательный дом чудом сохранился среди многоэтажных громадин. В июле 2000 года он стал одним из героев любопытного очерка журналиста Сергея Коротеева на страницах «Санкт-Петербургских ведомостей», посвященного «петербургским деревням». «Забытый всеми домик во дворе» — называлась глава очерка, посвященного этому дому. К сожалению, жители окрестных новостроек не особо жалуют своих деревенских соседей. Обитатели этого дома — супруги Ксения Емельяновна и Степан Александрович — живут здесь с 1957 года. Ксения Емельяновна пережила ленинградскую блокаду, Степан Александрович — участник Великой Отечественной войны. По словам Ксении Емельяновны, когда вплотную подошли новостройки, «все соседи согласились на квартиры, а вот мы не захотели. Чиновники предложили перенести наш дом в одну из близлежащих деревень. Мы выбрали, ждали, до сих пор ждем. Хотя теперь, видно, не судьба»...

Чудом уцелевший дом на 2-й Утиной улице, ставшей внутриквартальным проездом. Январь 2007 г. Фото автора

Панорама Вербной улицы. Июнь 2007 г. Фото автора

Среди достопримечательностей «новых Коломяг» — расположенные на Репищевой улице ОАО «Выборгское оптово розничное объединение „Фортуна“» (бывшая Выборгская овощная база) и производственные корпуса предприятия по производству карамели «Чупа-Чупс», появившиеся в 1998 году. На углу Вербной и Репищевой улиц находится супермаркет «Континент». Площадь перед ним служит местом проведения различных общественных мероприятий: здесь регулярно проводятся встречи байкеров, выступления рок-групп, а в Новый год здесь ставится елка и устраиваются праздничные представления.

Дом на противоположном углу Репищевой улицы, напротив супермаркета «Континент», примечателен тем, что он стал местом жительства беженцев и вынужденных переселенцев из республик бывшего Советского Союза. В сентябре 1997 года квартиры в нем получили более пятисот человек, среди них — 101 семья из Азербайджана и Абхазии, 55 — из Средней Азии, 31 — из Чечни.

Особый колорит придает современным Коломягам и Озеркам сообщество художников и скульпторов, обосновавшихся здесь еще с 1980-х годов. Многие из них известны не только в Петербурге и в России, но получили мировое признание. Они составили озерковско-коломяжскую «колонию», или «Деревню художников», ставшую уникальным явлением в жизни Петербурга, одной из его ярких достопримечательностей, своего рода современной визитной карточкой Коломяг и Озерков. Среди основателей «Деревни» были скульпторы Дмитрий Каминкер и Леонид Колибаба, а также Дмитрий Вердияну — скульптор с мировым именем, чьи работы представлены ныне в музеях Москвы, Петербурга и Кишинева, в частных коллекциях в США, Финляндии и Австрии.

Для устройства мастерских художникам передавались старые расселенные дома в Шувалово—Озерках и Коломягах, официально признанные непригодными для жилья. Таким образом художникам удалось спасти от разрушения десяток деревянных построек в этих предместьях города.

По словам Дмитрия Каминкера, являющегося сегодня и формальным, и неформальным лидером коломяжско-озерковских художников и скульпторов, председателем правления Творческого объединения «Озерки» — «Деревня художников», «в ту пору художники жили как бы по одной лестнице старого доходного дома. Наверху в мансардах ютились „левые“, в сырых подвалах цвел „андеграунд“, в коммуналках — „Союз художников“. Худсоветы, выставкомы, комиссии. „Боевые действия“ велись и по вертикали, и по горизонтали среди своих. Те, кто уставал от этой борьбы, отъезжали в Париж,

Нью-Йорк или еще куда. Мы уехали в Озерки, Шувалово. Здесь было тихо, дешево и просторно. Кто-то сказал о Марке Шагале: „У каждого художника должен быть свой Витебск“. Нашим „Витебском“ стало предместье Петербурга — еще не деревня, но уже не город. Зимой трещали дрова в печи, вода в колонке, удобства — во дворе. В небольших дворах подрастали дети, собаки и... скульптуры. Город где-то далеко за снегами. Материала для работы кругом полно — камень, железо, дерево. Ездили за границу, привезенные оттуда деньги вкладывали в ремонт. Теперь, когда Шувалово, Озерки и Коломяги застроены особняками и таун-хаузами, постройки почти вековой давности все еще придают местности историческую перспективу, аромат питерского предместья, где „над озером звенят уключины“, а за заборами поднимается дымок самовара. Этот „другой“ деревянный Петербург ушел безвозвратно, за редкими исключениями. Мы спасли дома, и сами спаслись „вместе с ними, как Ной в своем ковчеге“...».

«Нам сказали, что передают мастерские на вечные времена, и предложили вкладывать в ремонт деньги, — продолжает Дмитрий Каминкер. — Мы решили, что весь город не починить, хотя бы приведем в порядок мастерскую. Этим деревянным домам другого применения невозможно было придумать. Сносить их было жалко — осколки дачной архитектуры начала XX века. Единственное и очень хорошее применение — мастерские художников».