Алексей Исаев - Битва за Крым 1941–1944 гг.

План немецкого наступления на Керченском полуострове получил название «Охота на дроф». При его разработке командующий 11-й армией генерал фон Манштейн и его штаб получили подробные разведывательные донесения, из которых следовало: даже после переброски большинства сил из-под Севастополя к Парпачским позициям советские войска (с перебазированием 47-й армии мы уже имели на Керченском полуострове три полноценных объединения) будут обладать по крайней мере двукратным перевесом в людях и технике. На приеме у фюрера, состоявшемся 16 апреля, Манштейн добился обещания существенно усилить авиацию на Крымских аэродромах. «Теперь (имеется в виду весна 1942 г. – Прим. авт .) это было невозможно без сильнейшего оголения группы армий «Юг». Как подчеркнул Геринг в кругу авиационных генералов, боевых возможностей Люфтваффе отныне не хватает для решения одновременно нескольких задач», – записал в дневнике руководитель Технического управления и статс-секретарь Люфтваффе генерал-фельдмаршал Э. Мильх [Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 6. Stuttgart: 1990. S. 872.].

Немецкие солдаты поднимаются на Сапун-гору.

День ото дня противник увеличивал активность в воздухе в районе Крыма, на что наше командование реагировало вяло и не всегда адекватно. Внес немалый вклад в дезорганизацию управления начальник Главного политуправления Красной Армии армейский комиссар 1 ранга Л.З. Мехлис. По воспоминаниям К.М. Симонова, все время своего пребывания «действовавший на Крымском фронте в качестве уполномоченного Ставки и державший себя там как личный представитель Сталина, подмял под себя образованного, но безвольного командующего фронтом и всем руководил сам. Руководил, как может это делать человек лично фанатично храбрый, в военном отношении малокомпетентный, а по натуре сильный и не считающийся ни с чьим мнением» [ Симонов К.М. Разные дни войны. Дневник писателя. Т. 2. М., 1977. С. 93.].

От его порывистых необдуманных действий пострадало не только общевойсковое командование. По указанию Мехлиса готовились многочисленные справки-донесения в штаб ВВС фронта, многократно фотографировались с воздуха, а затем вновь и вновь дешифрировались снимки 26-километровой четырехполосной обороны противника на Ак-Монайском перешейке. Любил Лев Захарович показательно наказывать виноватых, по его мнению, бойцов и командиров. Так, полковник В.И. Салов, возглавлявший 135-ю иад, обвиненный в плохо организованном ПВО и беспрепятственном пропуске вражеских бомбардировщиков к тыловым объектам Керченского полуострова, был снят в апреле с должности (его дивизию тогда же расформировали) и предстал перед военным трибуналом, осудившим Владимира Ивановича на 10 лет лишения свободы [ЦАМО РФ. Ф. 58. Оп. 977529. Д. 3. Л. 424.].

Двухбашенный танк Т-26, оставленный в Севастополе. В июне 1942 г. Такие машины были большой редкостью на фронте.

Этому приговору предшествовал налет 10 апреля противника на Керчь и Камыш-Бурун, который оказался почти столь же разрушительным, как осуществленный на Керченский порт 27 октября 1941 г. Обращает внимание большая длительность пребывания над целью немецких групп: первая, состоящая из примерно 30 бомбардировщиков, находилась 4 ч 25 мин, вторая из 19 бомбардировщиков – даже 5 ч 41 мин. Это стало возможным из-за того, что каждый экипаж бомбил с индивидуальным прицеливанием, сбрасывая одновременно по одной-две авиабомбы, стараясь добиться и максимального морального воздействия, после чего его менял над целью следующий экипаж. По предварительным данным, было сброшено 150 фугасных, 20 осколочных и до 1200 зажигательных авиабомб. Кроме потопления в порту Керчи буксира «Свобода», небольшого ледокола, полного разрушения семи зданий, имелись большие людские жертвы – погибли 78 и получили ранения 77 чел.

Признавая слабую готовность частей к отражению удара, запаздывание с подачей сигнала «Воздушная тревога», слишком большое время, которое требовалось командирам всех уровней для принятия решений и подготовку расчетов к бою, начальник Управления ПВО Крымского фронта генерал-майор Я.А. Тыквин в докладе Л.З. Мехлису отметил, что «зенитный огонь нанес противнику потери, рассеивая группы самолетов и препятствуя прицельному бомбометанию» и «что большинство бомб упали вне города и фронтовых объектов». Ссылаясь на наблюдение командира 15-й бригады ПВО полковника И.Т. Шиленкова, ст. помощника начальника отдела УПВО майора В.С. Артеменко, других командиров, был сделан оптимистичный вывод: зенитчиками сбито 4 бомбардировщика. Вероятно, наши истребители вовсе не участвовали в отражении налета, поскольку о них в документе ничего не говорилось [ЦАМО РФ. Ф. 215. Оп. 1185. Д. 46. Л. 4, 5.]

Брошенный на севастопольской улице двухбашенный танк Т-26.

Мысленно перенесемся в район Севастополя. В период относительного затишья командование СОРа проводило мероприятия по дальнейшему укреплению обороны, повышению боеспособности всех сил и средств, включая авиацию и ПВО. Налеты на город, корабли в бухтах и на переходах никогда не прекращались, не утихали и воздушные бои. В них участвовали не только рядовые и младшие офицеры, но и многие старшие командиры ВВС ЧФ. Среди них командир 5-го гв. мтап подполковник Н.А. Токарев, 32-го иап майор Н.З. Павлов, 9-го иап майор К.П. Малинов, да и сам командующий Черноморской авиацией генерал-майор Н.А. Остряков выполнил до 100 (!) боевых вылетов. Под стать командующему был начальник летной инспекции ВВС флота майор Н.А. Наумов – в одном из жестоких боев над бухтой Евпатории 6 апреля он сбил гитлеровского аса Р. Шмидта из II/JG77, которому немцы засчитали 38 побед.

Трагическое для нас событие произошло 24 апреля – в результате первой и последней бомбардировки 36 авиамастерских в Круглой бухте погиб душа обороны Севастополя с воздуха генерал-майор Н.А. Остряков. Накануне он поздравил летчиков и командиров 8-го иап ВВС ЧФ, которого приказом наркома ВВС преобразовали в 6-й гвардейский. При посещении вместе с заместителем командующего ВВС ВМФ генералом Ф.Г. Коробковым цехов мастерских в небе со стороны моря показалась шестерка Ju 88, которая с крутого пикирования атаковала этот объект без противодействия нашей ПВО. Два генерала и еще 46 чел. погибли на месте, 13 рабочих получили ранения. В мастерских сгорели 9 самолетов, проходивших ремонт. До сих пор непонятно: стал ли этот налет и его тяжелые последствия роковой случайностью, или это была заранее подготовленная акция, и немцев кто-то проинформировал, когда и где надо бомбить. Генералам Николаю Александровичу Острякову и Федору Григорьевичу Коробкову посмертно присвоили звание Героя Советского Союза. Командующим ВВС ЧФ был назначен генерал-майор В.В. Ермаченков.