Алексей Исаев - Битва за Крым 1941–1944 гг.

«Делать нечего – Хрюкин попросил соединить его по телефону правительственной связи со Сталиным, – свидетельствовал генерал В.А. Киселев. – Ответил Поскребышев. Хрюкин представился. Он кратко доложил суть вопроса – не хватает горючего. Поскребышев попросил подождать у телефонной трубки. Вскоре раздался приглушенный голос. Сталин поздоровался и спросил, в чем дело. Хрюкин четко, по-военному доложил: «Готовим операцию, тов. Сталин, сосредоточили мощную авиационную группировку, всего у нас достаточно – самолетов, летчиков, боеприпасов, не хватает горючего…»

На вопросы Верховного, как летчики осваивают новые самолеты, какова обеспеченность частей армии, были даны четкие, исчерпывающие ответы. Сталин помнил Хрюкина еще с 1938 г. по его боевым делам в Китае, и разговор шел в дружеском тоне. «Сколько вам недостает горючего? – спросил Сталин. – Пять тыс. тонн, – ответил Хрюкин. – Хорошо, тов. Хрюкин, будет вам горючее, не беспокойтесь, желаю успеха в освобождении нашего солнечного Крыма». На этом разговор закончился…» [ Киселев В.А. С. 159, 160.].

Однако доставить сверхплановые лимиты оказалось очень непросто, транспорт работал с большими перебоями, «узкими местами» были переправы через Сиваш. В начале марта 1944 г. их количество возросло до трех, причем на третью переправу противник произвел в марте 19 массированных налетов – почти все полупонтоны получили пробоины крупными осколками, но переправа продолжала работать в интересах питания наших войск. Основную опасность представляли пикировщики из III/SG3. Как правило, нашим истребителям редко удавалось перехватывать их, а вот зенитки на Перекопе и у Сиваша представляли реальную опасность. 15 марта один из Ju 87 был сбит зенитным снарядом, пилот погиб, а стрелок получил тяжелое ранение, в свою часть он не вернулся.

Потом стало известно, что унтер-офицер Й. Бойс с самолетом упал между советскими и немецкими позициями. Его подобрали и выходили местные татары, давая кумыс, согревая и залечивая раны с помощью народных средств – войлока, животного жира. Впоследствии Йозеф (1921–1986 гг.) стал одним из крупнейших немецких художников второй половины XX в., основателем нового направления в живописи, главным теоретиком постмодернизма. С начала 1950-х гг. работал в области создания абстрактно-предметных объектов, пространственных скульптур, инсталляций. В это время бывший стрелок широко использовал войлок и животный жир, которыми его лечили в 1944 г., они заняли главное место среди материалов его произведений.

Всего же в этом месяце Люфтваффе выполнили в Крыму, по данным постов ВНОС 4-го Украинского фронта, 2050 самолето-пролетов, или на треть больше, чем в феврале, причем 704 были направлены на разведку, 700 – на атаку войск на поле боя, 432 – для бомбардировки переправ на Сиваше. Частые налеты врага внесли изменение в режим работы транспорта: автомашины и повозки двигались преимущественно по ночам или в период нелетной погоды, а чтобы снизить урон от бомбежек, наряду с усилением зенитных средств на перешейке над переправами регулярно дежурили наши истребители.

«Неоценимую помощь в управлении боевыми действиями оказывала радиолокационная станция, впервые появившаяся у нас в 3-м иак во время Крымской операции, – вспоминал командир соединения генерал Е.Я. Савицкий, чьи подчиненные прикрывали Сиваш. – До этого времени управление боевыми действиями корпуса осуществлялось с помощью пунктов наведения, находившихся поблизости от передовой. Визуальное наблюдение за противником вели на них опытные летчики, назначавшиеся командирами дивизий из числа тех, кто из-за ранения или каких-то иных причин не мог временно принимать участие в боевых вылетах. В их распоряжении имелись радиостанция, позывные ведущих групп и связь с командными пунктами дивизий и корпуса. Использовались также данные, поступавшие от вернувшихся после выполнения задания экипажей, сведения воздушной разведки и поступавшие от летчиков, находившихся в данный момент в воздухе или ведущих бой. Вся эта информация стекалась на командный пункт корпуса, где, исходя из сложившейся обстановки в воздухе, принимались те или иные решения.

Однако информация, полученная лишь визуальным путем, не давала необходимой полноты картины. Мы нередко не имели никакого представления о том, когда, откуда и сколько самолетов противника будет введено в сражение. Не знали и того, где он намеревается нанести очередной удар. Все это вынуждало постоянно держать в воздухе большие группы истребителей, что приводило к неоправданному расходу сил и средств и требовало от личного состава чрезмерного напряжения… С появлением радиолокационных станций положение принципиально изменилось. С их помощью – а дальность действия у них достигала 120–150 км – мы могли не только своевременно обнаружить противника, но и определить заранее, на какой высоте, сколько и каких самолетов следует ожидать в данное время и в данном месте» [ Савицкий Е.Я. Полвека с небом. М., 1988. С. 131, 132.].

Как вспоминали очевидцы событий, командующий 51-й армией генерал Я.Г. Крейзер буквально с замиранием сердца следил за происходящим над переправами и Сивашем. Он вспоминал: «На днях мы были свидетелями одного захватывающего воздушного боя. Схватка началась над переправами, на четверку наших патрулирующих истребителей сразу свалились три группы немецких истребителей. И эта четверка не дрогнула и не покинула поле боя, а закружилась в смертельной карусели. Через несколько минут подошло несколько групп наших истребителей, но немцы тоже получили подкрепление. Шла борьба за воздушное пространство над плацдармом, видимо, немецкие истребители имели задание расчистить путь своим бомбардировщикам. В воздухе стоял такой рев моторов и трескотня гулких пулеметно-пушечных очередей, что все мы, задрав головы, не отрывались от этого захватывающего зрелища. Черными факелами падали пылающие самолеты… Дорогой ценой, видимо, заплатили наши, но воздух над плацдармом очистили и бомбардировщиков к переправе не допустили» [ Киселев В.А . Командарм Хрюкин. Волгоград, 1996. С. 155.].

Случилось так, что командарм-51 стал свидетелем, вероятно, самого тяжелого за весь месяц для нас на данном направлении боя, произошедшего вечером 26 марта, – потери в тот день составили 10 «яков» (немцы лишились одного Bf 109 и одного Ju 87). Крейзер очень опасался, что вражеская авиация может существенно помешать нашим планам подготовки к наступлению, подобно тому, как это случилось с его армией летом 1943 г. на Миус-фронте. Яков Григорьевич видел, что и теперь воздушные бои почти всегда шли при численном перевесе противника, и подчас приходилось платить высокую цену за срыв его намерений мощной бомбардировкой прижать пехоту к земле, нарушить связь с тылом. Авиационные же командиры пытались впредь исключить организационные промахи, которые дорого обходились, о чем рассказал бывший военком 8-й воздушной армии, назначенный на эту должность буквально накануне, генерал А.Г. Рытов: