Константин Кеворкян - Опасная книга. Феномен нацистской пропаганды

При этом Гитлер принял важное решение. Он отказался от роста партии любой ценой, и новые местные организации отныне станут создаваться лишь тогда, когда для них будет найден одаренный и лично убежденный в правоте Движения руководитель. Одновременно метод Гитлера всегда заключался в том, чтобы отказывать своим последователям в какой-либо реальной доли в принятии решений на высшем уровне, но давать им бескрайний простор для бешеной деятельности на местах (включая насилие).

Вторая задача состояла в том, чтобы создать разветвленную партийную структуру по аналогии с существующей системой государственной власти и общественными институтами. Страна была поделена на области (гау), приблизительно соответствовавшие 34 избирательным округам по выборам в рейхстаг. Политическая организация состояла из двух политотделов: ПО-1 предназначался для борьбы с республиканским строем и состоял из подотделов внешних сношений, профсоюзов и печати рейха.

ПО-2 — занимался строительством разветвленной партийной структуры. К нему относились подотделы сельского хозяйства, юстиции, экономики, внутренних дел и некоторых других. Кроме двух ПО, существовал особый отдел пропаганды со своей особой структурой.

Неотступной задачей нацистов стало не давать правительству справиться с политическим кризисом, возбуждать массы против власти, сбрасывать один за другим неустойчивые кабинеты, добиваться роспуска ослабленного рейхстага и наращивать голоса в предвыборных кам­паниях.

За короткое время НСДАП приобрела репутацию динамичной, боевой партии. Часто нестандартные креативные ходы рождались просто-таки экспромтом. Ханфштангль вспоминает: «В другой раз в доме Генриха Гофмана, его друга-фотографа, я начал играть футбольные марши, выученные мной в Гарварде. Я рассказал Гитлеру все о болельщиках и маршах, контрмаршах и продуманном подстегивании истерического энтузиазма публики. Я рассказал ему о тысячах зрителей, которые в унисон ревели «Гарвард, Гарвард, Гарвард, Ра-Ра-Ра!», и о гипнотическом эффекте таких вещей. Я сыграл ему некоторые марши Сузы и потом свой соб­ственный, «Фалара», чтобы показать, как можно аранжировать немецкие мелодии и придать им тот бодрый ритм, характерный для американской духовой музыки. Гитлер практически захлебывался от энтузиазма. «Это то, что надо, Ханфштангль, то, что нам нужно для движения, превосходно!» И он стал вышагивать туда-сюда по комнате, как участница парада. После этого он заставил штурмовые отряды упражняться в таких дей­ствиях. За несколько лет я даже сам написал около дюжины маршей, в том числе и тот, который исполняли колонны коричневорубашечников, проходя парадом у Бранденбургских ворот в день своего прихода к власти. «Ра-Ра-Ра!» стало «Зиг хайль, зиг хайль!», но его источником был именно гимн Гарварда» (2).

Не брезговали нацисты и прямым плагиатом понравившихся мелодий. Так на музыку советского «Марша авиаторов» они положили текст своей «Песни молодых немецких рабочих»:

«Скоро затихнет волнение на серых улицах,

Мы — последний вызов свободы.

Не должны больше кутить бюрократы!

Пролетарий: сражайся рядом, за работу и за хлеб.

Теперь твердо берите судьбу в ваши руки,

Это сделаем жестким ударом фронта.

Положит конец всей тирании евреев

Коричневая армия немецкой революции!»(3)

Естественно, в политическую деятельность активно вовлекалась молодежь, для идеологической обработки которой была создана специальная организация. Подростки в возрасте от десяти до пятнадцати лет приглашались в организацию под названием «Немецкая молодежь». «Гитлерюгенд» («Гитлеровская молодежь») объединял юношей в возрасте от пятнадцати до восемнадцати лет и имел свои секции (культуры, школьного образования, печати, пропаганды, оборонительных видов спорта и др.). Для девочек существовала «Лига немецких девушек», а для дам постарше — национал-социалистические союзы женщин. Студенты, преподаватели, служащие учреждений, врачи, адвокаты, учителя имели свои нацистские организации, а для художников и других деятелей культуры учрежден особый «Национальный культурный бунд».

Нацистские организации давали много материальных и моральных привилегий для своих членов, начиная с бесплатной еды, пива, «служебных» командировок и кончая безнаказанностью за совершенные преступления. «Ораторы самого последнего разряда получают за выступление 50 марок. Ораторы с университетским дипломом — от 50 до 300 марок. Геббельс берет по 500 марок за выступление. «Вожди» из мюнхенского «Коричневого дома» получают тысячу, две за прочитанный доклад. В соответствии с этим находятся разъездные и командировочные» (4).

В капиталистическом мире 1929 год почти до конца своего третьего квартала протекал под знаком надежд и видимости растущего процветания. Были написаны целые книги, в которых доказывалось, что наука и становящийся все более организованным деловой мир справились наконец-то с таким явлением, как экономический кризис. «По-видимому, мы уже навсегда покончили с экономическими циклами, какими мы их знали прежде», — заявил в сентябре 1929 года президент нью-йоркской биржи (5). А в октябре на Уолл-стрит обрушился внезапный жестокий шторм, обваливший всю мировую экономику и вошедший во всемирную историю под названием «Великая депрессия».

В Германии второй раз за короткий период времени высокий уровень инфляции наряду с высоким уровнем безработицы многих сделал нищими. Большое число мужчин чувствовали себя униженными, потому что не могли содержать семьи. Люди мучительно искали выход, и его им настойчиво подсказывали — в 1930 году «Майн Кампф» была напечатана в формате, который подозрительно напоминал наиболее распространенный формат Библии. Цена всего 8 марок (6).

Социальное напряжение неумолимо нарастало. Для нацистов снова пришла пора активных публичных действий. В 1929 году заместитель фюрера Рудольф Гесс на встрече с промышленниками в Гамбурге молча вынул из портфеля две пачки фотографий. В одной была серия фотографий с демонстрациями коммунистов, в другой — фотографии на тему: «СА маршируют». Гесс раздал фотографии и сказал буквально следующее: «Вы видели, господа, силы разрушения, которые угрожают уничтожить ваши конторы, фабрики, все ваше богатство. Я показал вам так же, как создается власть порядка. Мы фанатично стремимся искоренить дух бунта. К сожалению, одного стремления мало, необходимы еще и материальные предпосылки. СА бедны, вся организация бедна. Откуда появятся сапоги, форма, флаги, барабаны — словом, все снаряжение, которое необходимо для сегодняшнего политического стиля, если нет денег? Их должны дать те, кто ими владеет, чтобы, в конце концов, не потерять того, чем они владеют» (7). И они их дали. Причем в числе дарителей числились знаменитый издатель книг по искусству Хуго Брукман из Мюнхена и всемирно известный производитель роялей из Берлина Карл Бехштейн.