Константин Кеворкян - Опасная книга. Феномен нацистской пропаганды

После формирования армии Власова немецкие издания (такие, как газета вермахта «Сигнал»), желая показать, что существует «русская белая армия, воюющая с большевиками», на первых полосах печатают фотографии власовцев. В целом идет грандиозная переоценка России, к чему, под влиянием бесчисленных поражений, вынуждены прислушиваться нацистские руководители. «Власов подчеркивает, что большевизм ведет очень ловкую и опасную пропаганду. Пропаганда — вообще самая сильная сторона его политического воздействия. Этим следует, по его словам, также объяснить то, что большевистский режим особенно сильно нападает на немецкую пропаганду. Власов считает меня вторым после фюрера человеком, против которого направлена самая упорная и острая критика большевистской общественности» (52). Так чем же досаждала советская пропаганда лично Геббельсу?

Известный советский карикатурист Борис Ефимов вспоминал: «Особенно смешило фронтовиков то, что Геббельс изображался с длинным и мерзким хвостом. Еще до войны я вычитал, что в тесном кругу гитлеровской верхушки Геббельс носил прозвище Микки Маус, видимо, за свое сходство с мультипликационным персонажем. Такое употребление мне понравилось, и я стал изображать министра пропаганды в соответствующем виде». (53) Подобная продукция привлекала внимание и немецких солдат: «На листовках в карикатурном виде были изображены Гитлер, Геринг и Геббельс, причем художники были явно не лишены таланта. Во всяком случае, все у них вышло очень смешно. Когда мы показали эти карикатуры своим товарищам, те покатывались со смеху, но тут примчался один из офицеров и отобрал их у нас» (54).

С августа 1941 года в Москве выпускалась иллюстрированная газета на немецком языке «Фронт-иллюстрирте», предназначенная для военнослужащих вермахта. Немцы ее читали не без интереса — актуальные иллюстрации и короткие подписи под ними отвечали канонам пропаганды. Советские агитаторы настойчиво пытались убедить германских солдат в неправоте нападения на «родину рабочих и крестьян»: «Сего­дня русские самолеты засыпали нас листовками. Читали почти все, даже офицеры. Советские листовки помогают понять, что именно происходит. Меня всегда поражала способность комиссаров просто и ясно изложить самый сложный вопрос. Кроме того, меня сильно интересует вот что: где научились большевики писать простым и понятным языком» (55). Однако на первом этапе войны советская пропаганда, опиравшаяся на идеалы пролетарского интернационализма, все-таки производила мало впечатления на боевой дух национал-социалистического воинства и существенно проигрывала в состязании, несмотря на отдельные удачи. Полагаю, короткая подборка свидетельств очевидцев лучше поможет понять дух битвы пропагандистов, сражавшихся за души солдат на бескрайних просторах СССР. «С наступлением утра на нас вместе с бомбами посыпались и листовки со следующим текстом: «Каждый из вас идет навстречу своей гибели. Кавказ станет могилой гитлеровских армий». Солдаты, читая, смеялись и выбрасывали их или использовали их для других целей, поскольку бумаги нам постоянно не хватало» (56); «Бойцы 3-й танковой дивизии, мы знаем, что вы отважные воины. Каждый второй в вашей дивизии имеет Железный крест. Но на нашей стороне каждый второй солдат имеет миномет. Сдавайтесь!» (57); «Мы принялись читать коммунистические призывы. «Немецкие солдаты! Вас предали. Сдавайтесь, и мы пощадим вас. Войну вы все равно проиграли». На листовках были паршивые фотографии. Из подписей следовало, что это развалины немецких городов. А еще были фотографии улыбающихся немецких военнопленных. Под каждой была текстовка: «Товарищи! Наш плен и в помине не имеет ничего общего с той ложью, в которую нас заставили поверить. Когда мы думаем, как вы, товарищи, прячетесь в окопах, лишь бы спасти капиталистический мир, мы можем дать вам лишь один совет: бросайте оружие». Один солдат пришел в ярость: “Вот ублюдки! Я точно знаю, что пленных расстреливают”» (58).

Огрызались немцы, даже отступая: «Уходят, гады, быстро. Около станции в Вязьме есть свалка изломанных машин. Оставили там плакат на русском языке: «Совинформбюро. Вот ваши трофеи». Вот стервецы!» (59) «...первым там ( над Киевом ) побывал самолет У-2. Это уж совсем обидно для немцев. Летал он с агитатором. Пока говорил по-русски — не стреляли, начал на немецком — прожектора, обстрел. Ушел благополучно» (60). «Утром мы обнаружили, что они установили на столбах громкоговорители, часами изрыгавшие пропагандистские призывы к нам. У микрофона находился один из приволжских немцев, говоривший на немецком образца ХVIII века времен императрицы Екатерины. Извинившись за то, что не имеет при себе пластинок, диктор-агитатор предложил вместе с ним спеть немецкую песню. Через жутко трещавший динамик он предупредил, что ни слухом, ни голосом не обладает. Он пел приятные русские песни и немецкие народные песни, некоторые относились к периоду Крестьянской войны в Германии. После песен следовала пропаганда. Надо сказать, что львиная доля в ней была правдой, именно это больше всего и бесило нас» (61).

Время от времени русские разбрасывали инструкции, в которых сообщалось, каким образом немецкому солдату можно совершить самострел, чтобы он выглядел правдоподобным. Но опытный войсковой врач всегда мог распознать такую рану и обо всех подобных случаях докладывал командованию, после чего обычно следовал суд военного трибунала и расстрельный приговор.

Апогеем дуэли пропагандистов стали личные послания, направленные к командному составу армий противника. В конце 1942 года командиры ряда советских партизанских отрядов получили агитационные письма весьма любопытного содержания. Например, командир партизанского отряда Райцев получил от капитана немецкой разведки Баха послание, где говорилось: «Многоуважаемый Даниил Федотович! Я, как и Вы, солдат. Мне, как и Вам, очень часто приходится смотреть в глаза смерти. Поэтому разрешите сейчас по-дружески говорить с Вами, чтобы сделать потом из этого искреннего разговора соответствующий вывод. Но, прежде всего, отдаю честь Вашей личной храбрости. К величайшему сожалению, эта храбрость направлена на защиту враждебного Вашей славной Родине дела. В 1917 году Ваша Родина после упорной борьбы сбросила с себя иго царской тирании, чтобы сразу же попасть под иго более зверской диктатуры — большевистской. Большевики принесли Россию в жертву своим безрассудным теориям о всемирной революции. Сперва за осуществление этих теорий взялись пропагандисты из III Интернационала, но их подрывная деятельность никакого решительно успеха не имела. Тогда, создав предварительно для военных нужд сотни заводов, большевики приступили к насильственному внедрению своих идей. Они раздавили самостоятельность Литвы, Латвии и Эстонии, пытались оккупировать маленькую, но героическую Финляндию, отобрали у Румынии Бессарабию, хотя она в основном населена не украинцами, а родственными румынам молдаванами, собирались поработить Болгарию и Турцию и, наконец, в мае-июне 1941 года, вопреки Пакту о ненападении, сконцентрировали у нашей границы 160 отборных дивизий Красной армии, но Адольф Гитлер предупредил этот план и приказал 22 июня 1941 года германской армии перейти в наступление на Восточном фронте. И мы пошли в наступление, чтобы вместе с капиталистами уничтожить и коммунистов, расстояние между которыми меньше воробьиного носа. Да погибнет СССР, да оживет Россия! Таков наш лозунг в этой титанической войне. Вы не задумывались, Даниил Федотович, над перспективой своей борьбы? Как солдат, насильственно превращенный в партизана, Вы не можете не знать, что судьбы современной войны решаются на Кавказе, на Волге, в Африке, в Атлантическом и Тихом океане, а совсем не в болотах под Мазаловом. Мы надеемся, что Вы будете другом, а не врагом своего народа, и строим мост для такого перехода. Оставаясь по-прежнему на своем месте, Вы можете работать в контакте с нами как патриот возрождающейся России. О своем согласии или несогласии с нашим дружеским предложением Вы сможете в течение 14 дней со дня получения этого письма поставить нас в известность. А если в дальнейшем Вы лично заметите возможность разоблачения Вас, то в любое время можете перейти к нам. Даю слово германского офицера, что в таком случае Вам не только гарантируется жизнь, но и, согласно Вашему желанию, мы обеспечим Вам общественное положение в России или в Германии. Пройдет некоторое время, и Ваша жена (желаю ей здоровья), находящаяся сейчас в Москве, встретится опять с Вами. Надеюсь в будущем лично пожать Вашу руку. Капитан Бах» (62).