Сергей Жарков - Рыцари. Полная иллюстрированная энциклопедия

Вместе с обозом также двигались метатели «греческого огня», кузнецы и мастера-оружейники для починки оружия, осадные машины с осадными инженерами и землемерами, а также все некомбатанты: слуги, погонщики мулов, верблюдов и ослов, писцы, религиозные функционеры, доктора и хирурги. Последние формировали фактически мобильный госпиталь. Раздел добычи в мусульманских армиях всегда происходил очень аккуратно: пятая часть шла правителю, остальное распределялось в войсках. Многое потом могло быть продано торговцам из солдатского базара – сук аль аскар, которые также составляли часть обоза. При нужде эти торговцы тоже поставляли вооружение и другое военное снаряжение.

Внешность, костюм и рудиментарные формы геральдики различали отдельные личности и целые этнические группы внутри военной машины армии Саладина. В то время как род Айюбидов (курды) и турки носили длинные волосы, арабы, за возможным исключением бедуинов, брили головы. Почти все мусульмане имели бороды и усы, но морякам флота Саладина приходилось сбривать растительность на лице, чтобы походить на крестоносцев, когда они прорывались через латинскую морскую блокаду. Высокая желтая шапка, называемая «калоута» и носившаяся исключительно Айюбидами, в это время начала заменяться различными формами тюрбана ближневосточных турок, завоевывавшего все большую популярность в среде правящего класса. Пояс хияса, изготовленный из соединенных металлических пластин, отличал воинов элитных подразделений, в то время как эмиры носили шарбаш, – кожаную шапку, отороченную мехом, с возвышающимся лицом. Лента из богато вышитой ткани, «тираз», с начертанным кратким посвящением, давалась правителями своим приверженцам в знак лояльности. Краткие надписи возникают с XI в. и на щитах, а позднее щитовые девизы становятся весьма распространенным явлением. Девизы и начинающие приобретать популярность цвета указывают на сильное иранское влияние, возникшее, возможно, благодаря чрезвычайной популярности эпической поэмы «Шахнамэ», но сложившейся системы мусульманской геральдики не существовало вплоть до воцарения в середине XIII в. последовавшей за Айюбидами мамлюкской династии. Девизы сохранили персональный, а не наследственный характер, однако вместе с тем на Востоке так и не был создан какой-либо институт, регулирующий геральдические правила и контролирующий законность присвоения гербов, как это было сделано в странах Западной Европы.

В отличие от находившейся в зачаточном состоянии геральдики, в восточных армиях особое значение имели различного рода флаги и знамена. Так, по мнению свидетелей-крестоносцев, личный флаг Таки-ад-Дина выглядел как брюки, хотя увиденный европейцами стяг вполне мог быть знаменем в виде двойного воздушного змея, используемого турками и иранцами на протяжении многих сотен лет, либо флагом в виде двулезвийного Меча Али или турецкого племенного знака тамга. Достоверно известно, что войска Таки-ад-Дина выступали под знаменем желтого цвета, главного цвета Айюбидов. Тем не менее он не являлся основным цветом исламского символизма (это были зеленый, белый, черный и красный цвета) и поэтому в первое время владычества курдской династии не был особенно популярен среди населения империи Айюбидов. Арабы и курды пользовались и другими флагами самой разнообразной формы, а турки имели обычай носить штандарты из конских хвостов, называемые «так».

Войску крестоносцев пришлось нелегко на марше. Нападения легкой мусульманской конницы держали франков под постоянным напряжением. Особенно досталось воинам, находившимся в конце колонны. С каждой атакой мусульман войско крестоносцев останавливалось и готовилось к бою. Отогнав неприятеля, войско двигалось дальше, но буквально через некоторое время мусульмане возвращались, и все начиналось сначала. Атаки мусульман не были бессмысленными наскоками, они преследовали определенную цель: деморализовать врага и по возможности рассеять и уничтожить легкую конницу франков, состоящую из туркопулов, которые были единственными, кто мог достойно противостоять быстрой, обладающей высокой маневренностью легкой коннице султана. После того как мусульмане практически уничтожили прикрытие войска крестоносцев, состоящее из туркопулов, франки стали уязвимыми для атак легкой конницы Саладина.

Крестоносцам, потерявшим легкую конницу, пришлось остановиться. Воины были измучены тяжелым переходом (особенно сказывалась нехватка питьевой воды). Король, видя, в каком состоянии находится его потрепанное войско, дал приказ разбить лагерь. Но ночь не принесла облегчения франкам, они были усталыми и по-прежнему страдали от жажды. В отличие от крестоносцев, мусульманское войско, за спиной которого находилось озеро, регулярно снабжалось водой. Рано утром измученные жаждой франки сделали попытку пробиться к озеру, но мусульмане были начеку и задержали христиан у селения Марешалия. Пару часов спустя уже мусульмане, под прикрытием лучников, пошли в атаку на крестоносцев. Однако до рукопашной дело не дошло. Мусульмане, не прекращая стрельбы из луков, заняли выжидательную позицию. Крестоносцы вновь пытаются атаковать, но все безрезультатно. Даже знаменитая рыцарская конница не может ничего сделать, так как легковооруженная конница Саладина, постоянно избегая лобового столкновения с тяжеловооруженными рыцарями, предпочитает, уходя из-под удара, убивать из луков слабо защищенных броней боевых коней рыцарей.

Терпя неудачу за неудачей, войско крестоносцев перестает быть единой военной силой. Первыми, обезумев от жажды, забыв о долге и дисциплине, бегут по направлению к озеру пешие воины. Пехота франков превращается в стадо людей, страдающих от жажды. Эту деморализованную толпу, столпившуюся у одного из Рогов Хаттина, быстро перебили мусульмане. Кто не был убит, тот попал в плен. Так войско крестоносцев потеряло пехоту.

На поле боя остались только рыцари. Король Иерусалима Гвидо де Лузиньян приказывает графу Триполи Раймунду с остатками авангарда (около 200 рыцарей) идти в атаку на выручку пехоте. Но и эта атака конных рыцарей не увенчалась успехом. Мусульмане, как всегда избегая ближнего боя, расступались перед противником, не забывая при этом осыпать его стрелами. Граф, видя, что битва уже окончательно проиграна, принимает решение с остатками своего отряда рыцарей покинуть поле боя. Вот как этот момент и последующий разгром войска крестоносцев описывается в мусульманской хронике: «Они попытались прорвать окружение, их отряды желали спастись, совершая отчаянные вылазки… Но все их попытки были отбиты, каждая из них влекла за собой либо смерть, либо плен и цепи. Дамасские клинки падали из их рук, а тяжелые доспехи не могли более защитить. Измученные градом дротиков, который оставлял большие бреши в их рядах, они, дабы избежать этого смертоносного вихря, начали отступать к холму Хаттина… Как только граф Триполи почувствовал скорое поражение, он упал духом и, отказавшись предпринимать какие-либо действия, стал искать способа скрыться. Это было до полного краха армии и до начала пожара… Когда франки узнали, что граф принял такое решение и бежал с поля боя, поначалу они почувствовали себя ослабевшими и униженными, но затем снова воспряли духом; они не только не сдались, напротив, они усилили натиск и проникли в наши ряды… Когда они увидели, что окружены, то решили стать лагерем на холме Хаттина. Но мы опередили их, и наши удары обрушились на их головы, прежде чем в землю были вогнаны первые колья их палаток. Затем бой возобновился с новой силой, и снова скрестились копья.