Алексей Тепляков - Опричники Сталина

Бывший троцкист фактически руководил полком, состоявшим из тысячи с лишним интернированных после перехода советской границы китайцев, поскольку среди них только двое знали русский язык. Сойкин не только вербовал из китайцев агентуру, но и пользовался правом вести в горотделе НКВД следствие по арестованным соотечественникам, заняв там положение внештатного уполномоченного.

Весной 1937 г. Сойкина как троцкиста записали во враги народа, затем пересажали как шпионов и его интернированных подопечных. Вероятно, именно об этом арестованном рассказывал следствию в 1941 г. бывший оперативник отдела контрразведки УНКВД по Новосибирской области Л. А. Маслов. По словам Маслова, когда он допрашивал одного китайца-троцкиста, ранее исключённого из партии за брошюру о кантонской коммуне, в кабинет вошли несколько руководящих работников отдела и спросили, признаётся ли арестованный. Маслов ответил отрицательно, тогда начальник отделения Г. И. Бейман ударил китайца большой книгой по голове, а остальные бросились избивать. Маслов даже испугался, как бы заодно не начали бить и его.

По словам чекиста, арестованный китаец «держался крепко, порвав на себе рубаху, заявил: «Меня японцы три раза арестовывали, избивали, угроз я не боюсь». Маслов подчеркнул, что он был против таких методов допроса и прекрасно обошёлся без физического воздействия: «В последующие дни правильным методом допроса он мною был разоблачён как враг народа».

Вскоре фамилия Сойкина оказалась в расстрельном списке из 86 обречённых, поданном 13 ноября 1937 г. новосибирскими чекистами на стол Сталину для осуждения всех по «первой категории». Это предложение не вызвало у вождя и его соратника Ворошилова никаких возражений… [395]

А вот Карский оказался неизмеримо счастливей. Несмотря на хорошую «ведомственную работу по уничтожению врагов» и отсутствие «уклонов», Карский, правда, так и не смог от Новосибирского горкома ВКП(б) добиться перевода из кандидатов в полноценные члены партии. Но проработал в «органах» до конца 1938 г., пока не стал жертвой огромной чистки репрессивного аппарата.

Как довольно-таки подозрительный китаец Карский был уволен из аппарата УНКВД по Новосибирской области и поспешил унести ноги из Сибири. Перебравшись в Москву, он в 1939 г. стал заместителем директора 2-го интернационального детдома ЦК МОПР, работал помощником преподавателя китайской партшколы. В 1939–1940 гг. Карский подвизался корреспондентом отдела печати Исполкома Коминтерна. Но в штате госбезопасности, надо полагать, остался либо вскоре был восстановлен на работе в «органах» и получил новую специализацию, освоив радиодело.

Иначе как же ему в марте 1940 г. удалось бы выехать в Китай? Только-только отгремела война с японцами на Халхин-Голе, приграничная Маньчжурия уже почти десять лет как оккупирована солдатами императорской армии, а Карский из готовящегося воевать и на западе, и на востоке СССР ухитряется проникнуть на родину! Очень возможно, что он получил от бывших хозяев из НКВД спецзадание и был заброшен в Китай для освещения самого «великого кормчего». Бывший сибирский особист с марта 1940 г. в Яньяни работал спецсекретарём Мао Цзэдуна по радиосвязи с Москвой. Впоследствии же одновременно подвизался и в органах безопасности ЦК КПК — своеобразной «внутренней партии». Эти годы его жизни пока покрыты мраком. Но в своих мемуарах Карский описал один красноречивый эпизод.

В 1943 г., когда товарищ Ши Чжэ работал начальником первого отдела ведомства общественной безопасности Пограничного района Шенси — Ганьсу — Нинся, его вызвал «китайский Берия» Кан Шэн. Этот начальник маоистской охранки по наущению председателя Мао и его банды изо всех сил искал врагов партии, уклонистов и шпионов в рамках печально знаменитой кампании «упорядочения стиля». Под этим названием скрывалась длившаяся несколько лет глобальная чистка компартии Китая от любых оппонентов Мао Цзэдуна, коснувшаяся сотен тысяч (!) коммунистов, которых массами подвергали изуверским пыткам и расстреливали. Около 20 тысяч человек тогда предпочли избежать застенков Кан Шэна, покончив жизнь самоубийством.

Разговаривая с Ши Чже, Кан Шэн держал в руках список фамилий, в котором ставил точки и кружочки, приговаривая: «спецагент», «шпион», «предатель», «японский шпион». Затем он приказал Ши Чжэ арестовать всех, против чьих фамилий были проставлены кружочки. На вопрос последнего, есть ли на них материалы, Кан Шэн возразил: если бы были материалы, то зачем тогда бы вам их допрашивать? Его подчинённый более не возражал, и только за одну ночь было схвачено более 260 человек… Надо полагать, Ши Чжэ показал себя в этой партийной чистке непримиримым к врагам и продолжил карьеру в карательных органах.

А в декабре 1952 г. Комитет партконтроля при ЦК КПСС спохватился: кандидатская-то карточка выехавшего товарища Карского уже двенадцать лет как не погашена! В Пекин пошла бумага. Из братского Китая вскоре прислали ответ на запрос из Москвы относительно биографии бывшего кандидата в члены ВКП (б). Оказывается, товарищ Ши Чжэ (в документах КПК его фамилия выглядела как Ше-Си-Де) не терял времени даром и достиг немалых высот, став личным секретарём Мао Цзэдуна и одновременно начальником Бюро русских переводов ЦК КПК. Продолжал ли он быть глазами и ушами НКВД-МГБ при «великом кормчем», или являлся совершенно лояльным китайским коммунистом, передававшим свой опыт родной политической полиции, неизвестно. Скорее всего, второе. Других значимых сведений о Ши Чжэ в отечественных источниках нет.

Логично было бы предположить, что вряд ли ему удалось благополучно пережить четверть века кадровых чисток, включая культурную революцию, особенно бывшую беспощадной к тем партийцам, кто был когда-то связан с «советскими ревизионистами». Действительно, Карский в середине 60-х годов подвергся репрессиям. Однако кровожадный «кормчий» пощадил верного слугу и переводчика с русского в те смутные годы, когда всё советское вызывало у престарелого Мао судорожную ненависть к «ревизионистам».

И благодарный «Карский» опубликовал в Хэбэе в 1991 г. свои воспоминания с характерным заглавием «Рядом с историческим исполином», а затем и ещё несколько мемуарных книг. А в 1998-м умер, прожив 93 года [396]. Снились ли ему на склоне лет загубленные в Сибири как соотечественники, так и люди других национальностей? Судя по тому, чем он занимался в Китае, вряд ли.

Среди бойцов невидимого фронта было много очень интересных личностей, занимавших важные должности, участвовавших в доселе секретных операциях. О большинстве этих людей до сих пор практически ничего неизвестно. Ниже предлагаются три очерка о советских разведчиках, только-только намечающих канву их запутанных биографий.