Николай Митрохин - Back‑Office Михаила Суслова Или Кем И Как Производилась Идеология Брежневского Времени

Сам инструктор отдела также периодически появлялся в курируемой организации. Однако его визиты были приурочены, как правило, к каким‑то крупным мероприятиям в ней — например, проведению коллегии министерства или ведомства; перевыборам парторга; собранию с проработкой провинившихся в идеологических или иных грехах. Впрочем, были и визиты, связанные с текущим мониторингом, например, для контроля за проведением работ на крупном объекте (строительстве крупной типографии, здания нового НИИ).

Другим источником информации для аппаратчиков служили совещания с экспертами, проходившие уже на партийной территории — либо в самом здании ЦК, либо в партийных учреждениях, таких как АОН и ИМЛ, либо, в случае подготовки особо важных бумаг, — на партийных дачах. Такие совещания собирались обычно в порядке обсуждения важной, с точки зрения аппарата либо руководства партии, темы. По ней отдел пропаганды должен был подготовить «Записку», включавшую описание проблемы и предложение по мерам её разрешения. Другой причиной созыва совещаний могла быть подготовка больших докладов или выступлений первых лиц (например, на предстоящем съезде партии). Участниками совещаний обычно были люди из обкомов и республиканских комитетов партии, партийных научных и образовательных учреждений, припартийных научных учреждений (таких, как ИМРД, ИНИОН, ИМЭМО, ИЭМСС, Институт США и Канады и другие страноведческие институты), академических институтов и ведомственных НИИ, вузов (в первую очередь МГУ), редакций как партийных, так и прочих изданий, творческих союзов и псевдообщественных организаций.

В принципе круг людей, принимавших участие в таких совещаниях, мог быть достаточно широк. Он охватывал значительную часть той интеллигенции, которая напрямую коммуницировала с представителями аппарата, вполне искренне считала себя сторонниками существующей модели власти и, более того, тайно или открыто гордилась причастностью к ней. В этой связи воспроизводимая со времен эпохи перестройки во внутрироссийском дискурсе модель взаимоотношений партаппарата с интелигенцией нуждается в принципиальном пересмотре.

Фронтального противостояния партаппарата и интеллигенции, на мой взгляд, не было. Между ними существовала довольно широкая прослойка, обеспечивающая конвергенцию обеих социальных групп. Люди, которые принадлежали к творческой и научной интеллигенции и имели несомненные заслуги на этой ниве, одновременно вполне активно и нередко искренне сотрудничали с партийным аппаратом. Часть из них была бывшими или будущими сотрудниками аппарата (или их женами), но многие выполняли роль «приводных ремней», передающих волю партийных аппаратчиков интеллигенции, исходя из своих убеждений или понимая необходимость этого как часть функций должностного лица, которыми они на тот момент являлись [22] Другой вопрос, какое позиционирование было у этих представителей интеллигенции (особенно творческой) перед теми, кто не был вхож в партийные структуры. Перед членами руководства или парткома университета или редакции было вполне уместно упомянуть о визите в ЦК КПСС, а вот перед коллегами по кафедре или во время совместного распитии алкоголя в ресторане писательской организации с рядовыми собратьями по цеху по отношению к власти было вполне естественно демонстрировать скептицизм и отстранение. Влиятельные интеллектуалы, не занимавшие официальных административных постов, но «вхожие в ЦК», за пределами кабинетов руководства государственных и творческих структур старались не рекламировать конкретные случаи посещения зданий на Старой площади. При этом мотивация к посещению здания ЦК у них могла быть самая различная — от искренней поддержки власти (или отдельных группировок в ней) до тяжелой необходимости поступаться убеждениями и искать защиты или выбивать необходимые для творчества ресурсы. .

Показательным в этом отношении случаем является деятельность социолога Бориса Грушина, который получал от Отдела пропаганды ЦК КПСС финансирование на свой огромный «Таганрогский проект», основной целью которого было совершенствование партийной пропаганды среди населения [23] Некоторые документы ЦК КПСС по «Таганрогскому проекту» опубликованы. См.: Л. Москвичёв, ред., Социология и власть. 1973‑1984. Сборник 3. Документы , М.: РИЦ ИСПИ РАН, 2003., с. 102‑139. Научные результаты проекта опубликованы в: Б. Грушин, Четыре жизни России в зеркале опросов общественного мнения: Очерки массового сознания россиян времен Хрущева, Брежнева, Горбачева и Ельцина в 4‑х книгах , М.: Прогресс‑Традиция, 2001‑2004. . Проект этот поддерживался бывшим товарищем Грушина по комсомольскому бюро философского факульта МГУ 1950‑х годов Иваном Фроловым, который стал помощником секретаря по идеологии ЦК КПСС Петра Демичева, а также получил одобрение у исполняющего обязанности заведующего отделом, Георгия Смирнова [24] Леон Оников, «Я выполнял свой человеческий и партийный долг», в Российская социология шестидесятых годов в воспоминаниях и документах; Пресса в обществе. 1959‑2000. Оценки журналистов и социологов. Документы , М.: Издательство московской школы политических исследований, 2000, с. 234; Смирнов, Уроки минувшего , с. 11‑112. .

Как правило, участники экспертных совещаний, организованных отделом, представляли в форме кратких докладов или записок свою позицию по обсуждаемым вопросам, а потом дискутировали между собой. Работники ЦК КПСС, участвовавшие в данном мероприятии, пытались выбрать разумные или, как минимум, приемлемые с их точки зрения предложения [25] Например, в РГАСПИ я обнаружил стенограмму совещания в Отделе пропаганды Бюро ЦК КПСС по РСФСР в 1965 году по проблемам молодежи. В нём приняли участие представители более чем 20 групп социологов из разных регионов страны. . Часть этих экспертов впоследствии могла быть привлечена уже к выработке собственно документов ЦК КПСС. Нередко совещания оканчивались (с точки зрения сотрудников аппарата ЦК КПСС) безуспешно и малоэффективно, и через некоторое время они проводили следующее совещание с другим составом приглашенных.

В ЦК КПСС проводились и различные совещания с участием уже официальных представителей учреждений. Они были гораздо реже и носили в основном инструктивный характер. Наиболее регулярными и, наверное, наиболее важными среди них были «информационные совещания», чаще всего кратко и неформально именуемые «брифингами». Они собирались Отделом пропаганды примерно раз в месяц на протяжении всех 1970–1980‑х годов. На них кураторы созывали главных редакторов московских изданий [26] Подробное описание «информационных совещаний» см.: Лисин, Метаморфозы духа , с. 526‑530. . Каждый «брифинг» был посвящен одной‑двум основным темам. По каждой теме обычно был краткий доклад, который делал кто‑либо из высокопоставленных сотрудников аппарата ЦК КПСС, сфере ответственности которого был посвящен брифинг. В ходе «брифинга» перед редакторами раскрывалась (обычно с цифрами и фактами) проблема, волновавшая Политбюро и Секретариат ЦК КПСС, которая должна была получить развитие в прессе.