Валентин Сахаров - Политическое завещание Ленина: реальность истории и мифы политики.

В письме Крупской от 18 мая 1924 г., содержащем информацию о переданных документах Ленина, говорилось, что Ленин «выражал твердое желание», чтобы «записи от 24—25 декабря 1922 года и от 4 января 1923 года, которые заключают в себе личные характеристики некоторых членов Центрального Комитета», после его смерти были доведены до сведения очередного партийного съезда»[1565]. Это письмо очень ценно для нас: оно фиксирует важный момент в длительном процессе «рождения» «Завещания» Ленина — тексты отдельных записок («характеристики» и «письмо о секретаре») теперь Крупской представлены в новом качестве — как обращение к съезду, которому придан характер завещания Ленина.

Так на свет появилось «Письмо к съезду», оказавшееся в центре внутрипартийной борьбы. Первое «боевое крещение» оно приняло на XIII съезде РКП(б) в качестве главного средства атаки против Сталина.

* Вскоре (17 декабря 1923 г.) эти записки были опубликованы за границей в № 23—24 меньшевистского журнала «Социалистический вестник». У нас нет доказательства, что именно Троцкий организовал эту публикацию, но это весьма вероятно. Во всяком случае политически эта публикация «работала» на Троцкого и готовила базу для перенесения внутрипартийной дискуссии в Коминтерн.

** На заседании Политбюро при обсуждении судьбы ленинской статьи о РКИ кроме членов Политбюро (Сталин, Каменев, Зиновьев, Рыков, Бухарин, Томский) присутствовали также Муралов, Осинский, Преображенский, Пятаков, И.Н. Смирнов, Смирнов (очевидно, речь идет о В.М. Смирнове) (Известия ЦК КПСС. 1989. № 11. С. 186, 187). 18 октября 1923 г. Политбюро по заявлению ряда видных представителей оппозиции (Преображенского, Серебрякова и Сапронова) постановило: «Предложить Пленуму ЦК допустить на объединенное заседание ЦК и ЦКК» сторонников оппозиции, «подписавших поданное в ЦК заявление» 46-ти «в числе от 10 до 12. Персональный список установить Секретариату ЦК совместно с т.т. Преображенским и Серебряковым» (РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 388. Л. 1).

*** Прежде Троцкий не трогал председателя Президиума ЦКК Куйбышева, возможно, потому, что надеялся получить в его лице политического союзника на этом важном посту. Для такого расчета у Троцкого были определенные основания, т.к. Куйбышев в дискуссиях о Брестском мире и о профсоюзах поддерживал Троцкого. Ошибочность расчетов (если они были) стали очевидны Троцкому только в середине октября 1923 г., когда в ходе дискуссии Куйбышев как председатель ЦКК поддержал политическую линию ЦК и осудил выступление оппозиции. Об этом, в частности, могло говорить письмо Куйбышева и Ярославского в ЦК и ЦКК ВКП(б) от 20 октября 1923 г. (Известия ЦК КПСС. 1990. № 7. С. 190191). Реакция Троцкого последовала незамедлительно: в письме от 23 октября 1923 г. он нанес этот удар по Куйбышеву, обвинив его в стремлении обмануть и Ленина и партию (Известия ЦК КПСС. 1990. № 10. С. 172; 1989. № 11. С. 189–190).

**** Надо сказать, что позднее в ходе внутрипартийной борьбы сам Троцкий эту историю активно больше не использовал и ни разу не выступал с контраргументами против заявления Сталина и Куйбышева, просто игнорировал их (см.: Троцкий Л.Д. Сталинская школа фальсификаций. М, 1990. С. 83—85).

***** Н. Валентинов не соглашался с ее трактовкой. Для него было очевидно, что в этой борьбе атакующей стороной был именно Троцкий, на нем лежала вина за обострение внутрипартийного положения. А атаку он вел на основе ленинского «Завещания» ( Валентинов Н. Наследники Ленина. М., 1991. С. 46).

****** Одиум (лат.) — ненависть, предмет ненависти и нареканий.

******* Заявление, что она не знает «деталей», нельзя принять всерьез, поскольку Крупская не только была активной участницей борьбы, но и имела возможность узнать все «детали». Оно, скорее, указывает на то, что она стремится обойти детали, которые работают против Троцкого.

******** В литературе встречаются удивительные попытки интерпретации этого тезиса Троцкого. Например, АА. Семин ставит знак равенства между этим лозунгом борьбы с ЦК и тезисом Сталина о подготовке смены для вождей партии (на XII съезде) ( Семин А.А. Воспитательная политика партии: опыт и уроки 20-х годов // Вопросы истории КПСС. 1991. № 7. С. 72—73).

********* Возможно, это предложение исходило от В.Д. Бонч-Бруевича. В составленном им наброске плана мероприятий среди прочих пунктов было намечено опечатывание и опись документов (РГАСПИ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 1. Л. 1—1 об.).

********** Поэтому утверждение Троцкого о том, что Сталин, опасаясь его присутствия на похоронах В.И. Ленина, коварно обманул его и благодаря этому-де обеспечил себе победу в борьбе за лидерство в партии (см.: Троцкий Л.Д. Моя жизнь. Опыт автобиографии. Т. 2. С. 249—250; Последняя статья Л.Д. Троцкого // Вечерняя Москва. 1990. 1 сент.), не выдерживает никакой критики. Сам Троцкий свой отказ приехать объяснял тогда отсутствием технических возможностей. Но документы и простые расчеты говорят за то, что он мог вернуться в Москву либо поездом, либо самолетом, так как от получения информации о смерти Ленина до похорон оставалось более четырех суток, примерно 100 часов. О реальности этого говорили и москвичи (РГАСПИ. Ф. 16. Оп. 1. Д. 98. Л. 50, 51).

18 мая 1924 г., после передачи Крупской текста «Письма к съезду», комиссия ЦК РКП(б) по приему документов Ленина ознакомилась с ним и постановила: «Довести эти документы до сведения ближайшего пленума ЦК с предложением довести их до сведения партийного съезда»[1566]. Это постановление было подписано Зиновьевым, А. Смирновым, Калининым, Бухариным, Сталиным и Каменевым.

Постановление комиссии ЦК РКП(б) полностью дезавуирует рассказы Троцкого и Бажанова об обстоятельствах передачи Н.К. Крупской «Письма к съезду», а также рассказ В. Дридзо в части условия передачи — о том, что Крупская передала его, добившись согласия на чтение его по делегациям съезда. Как видно, Зиновьев, Каменев и Сталин были за доведение до съезда этого «Завещания» и никак не оговаривали, что оглашение должно быть проведено по делегациям.

В повестке дня Пленума, составленной 20 мая, вторым пунктом значится: «Доклад комиссии Пленума по приему бумаг В.И. Ленина»[1567]. Пленум, начавший работу в 18 часов 21 мая 1924 г., удовлетворил просьбу членов ЦКК разрешить им присутствовать на заседании Пленума ЦК. После обсуждения повестки дня съезда и тезисов основных документов* Пленум заслушал доклад комиссии Пленума по приему бумаг В.И. Ленина, с которым выступил Л.Б. Каменев[1568]. К сожалению, сам доклад Каменева историкам также пока недоступен.

О том, как на Пленуме происходило обсуждение «Письма к съезду», известно из воспоминаний его участников, о которых можно сказать то же, что и о «свидетельствах» передачи Крупской этого документа в ЦК. Сохранился рассказ Радека (в изложении немецкого писателя Эмиля Людвига) о том, как Сталин на заседании ЦК читал «Завещание Ленина». Троцкий дезавуировал его, назвав ложным «от начала до конца: в мелком и в крупном, в безразличном и значительном»[1569]. Однако версия самого Троцкого не лучше осмеянной им версии Радека. Он уверяет, что «оглашение Завещания в Кремле происходило не в заседании ЦК, а в Совете старейшин XIII партийного съезда 22 мая 1924 года». Возможно, оно оглашалось и в Совете старейшин, но и на Пленуме ЦК тоже. Троцкий почему-то определенно отрицает это. Из дальнейшего изложения становится ясно, что это он сделал не случайно. Это необходимо, чтобы в драматических тонах изобразить борьбу «тройки» против Крупской по поводу условий оглашения «Письма к съезду» на съезде. Совет старейшин выступает в качестве третейского судьи. Участие ЦК в решении этого вопроса игнорируется. Но главное в другом: «Здесь о Завещании впервые узнали оппозиционные члены Центрального комитета, в том числе и я» [1570] . Это утверждение — заведомая ложь. Как было показано выше (ч. 3, гл. 2), первое ознакомление членов Политбюро с текстом «характеристик» произошло не перед XIII съездом, а годом раньше — в конце мая — начале июня 1923 г. Все это заставляет поставить под сомнение ценность воспоминаний Троцкого об этих событиях, в том числе и многочисленные «детали», выписанные им с большим старанием. Поэтому к данным «воспоминаниям» вполне приложима та характеристика, которой Троцкий наградил Радека: рассказ «ложен от начала до конца: в мелком и в крупном, в безразличном и значительном». То же следует сказать и о последнем рассказе Троцкого об этих событиях, в котором он утверждал нечто иное: первое чтение «Письма к съезду» состоялось еще при жизни Ленина: «Когда Сталин впервые прочитал этот текст, он разразился бранью в адрес Ленина... Сталин не мог уже сомневаться в том, что возвращение Ленина к активной деятельности означало бы его политическую смерть. Только смерть Ленина могла открыть ему путь»[1571]. Верить на слово Троцкому относительно реакции Сталина и сказанных им слов нет никаких оснований.