Валентин Сахаров - Политическое завещание Ленина: реальность истории и мифы политики.

Как видно, Сталин не признавал справедливость критики в свой адрес ни по одному существенному замечанию. Он не оправдывался. Он вел тактически грамотный бой, переходя от защиты в контратаки и в общее политическое наступление, используя тексты «Письма к съезду» и записок «К вопросу о национальностях...». В аргументах Сталина было больше политического смысла, чем в аргументации оппозиции, которая делала ставку на эмоции, срываясь на истерику, прибегая к грубым передержкам текста, вольной и постоянно меняющейся его интерпретации.

Убедительными или нет покажутся современному читателю и историку эти комментарии Сталина, но главный бой на поприще «Завещания» Ленина он выиграл. Причем выиграл не с помощью политических интриг и организационных мер, как иногда утверждается в литературе. Он выиграл этот бой сначала на поприще открытого идеологического столкновения, используя силу своей логики и аргументы, которые были понятны и убедительны для большинства членов партии. Оргмеры также были, но они последовали позднее и лишь закрепили достигнутую победу.

К середине 1926 г. «Письмо к съезду» как оружие в борьбе против Сталина уже в значительной степени исчерпало свой потенциал: все попытки использовать его не приводили к желаемому результату. Неудачи постигали как Троцкого и троцкистов — известных политических противников Ленина, так и лидеров «новой оппозиции», чье политическое прошлое было тесно связано с ним. Критического антисталинского потенциала, заложенного в нем, оказалось на поверку недостаточно. Угроза раскола не напугала делегатов XIII партийного съезда. Наоборот, после вспышки острой борьбы в ходе последней внутрипартийной дискуссии Сталин стал восприниматься как гарант сохранения единства партии. Оппозиции оставалось полнее задействовать эмоциональную сферу. Поэтому, думается, не случайно именно в это время, после поражения троцкистской и «новой оппозиции» в арсенал средств борьбы против Сталина объединенной троцкистско-зиновьевской оппозиции вводится письмо-ультиматум Ленина от 5 марта 1923 г., содержащее тезис о Сталине, оскорбившем Ленина и не прощенном им. Это позволяло нарастить силу удара по Сталину и в случае успеха в борьбе за власть изменить политический курс партии.

Зиновьев на июльском (1926) объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б) заявил, что Ленин «в личном письме к тов. Сталину рвал с ним товарищеские отношения»[1627]*******. Это была откровенная ложь. Как оказалось, это был последний патрон в обойме политических зарядов из ленинских документов, которые были использованы против Сталина. И в каком-то отношении самый сильный. В ответ на это заявление Сталин обратился к Объединенному Пленуму с письменным заявлением по личному вопросу. Он писал: «Ленин никогда "не рвал" со мной личных товарищеских отношений, — это сплетни потерявшего голову человека. О личных отношениях Ленина ко мне можно судить хотя бы по тому факту, что Ленин во время болезни несколько раз обращался ко мне с такими ответственнейшими поручениями, с какими он не обратился бы никогда и не пробовал обратиться ни к Зиновьеву, ни к Каменеву, ни к Троцкому. Члены Политбюро и тт. Крупская и Мария Ильинична знают об этих поручениях»[1628]. Сталин явно намекал на просьбы Ленина дать ему яд. М.И. Ульянова поддержала Сталина своим заявлением Объединенному Пленуму, в котором она писала, что инцидент между Лениным и Сталиным имел «чисто личный характер и никакого отношения к политике не имел. Это т. Зиновьев хорошо знает и ссылаться на него было совершенно напрасно». Она указала, что инцидент произошел из-за того, что Сталин «отчитал его семейных (речь может идти только о Н.К. Крупской и М.И.Ульяновой. — В.С.) за нарушение установленного по требованию врачей» запрета на передачу ему (Ленину) «политических новостей. Ленин случайно узнал об этом — а такого рода режим оберегания его вообще всегда волновал, — в свою очередь отчитал Сталина. Т. Сталин извинился, и этим инцидент был исчерпан... Я утверждаю таким образом, что все толки оппозиции об отношении Владимира] И[льича] к Сталину совершенно не соответствуют действительности. Отношения эти были и остались самыми близкими и товарищескими» (выделено нами. — B.C.)[1629]. H.K. Крупская не оспорила этого заявления М.И. Ульяновой.

В литературе высказывалось мнение, что этим заявлением Ульянова вместе с Бухариным, которым была написана первая часть черновика этого заявления[1630], спасла Сталина. С этим нельзя согласиться, так как выступление Сталина на Пленуме с развернутым комментированием «Письма к съезду» и записок «К вопросу о национальностях или об "автономизации"», а также открытой критикой отдельных их положений предшествовало письменному заявлению Ульяновой, написанному уже после окончания работы Пленума . Следовательно, никакого влияния ее заявление на ход и исход политической борьбы на Пленуме не могло оказать. Самое большее, оно могло помочь разобраться в вопросе личных отношений Ленина и Сталина активу партии, читающему протоколы Пленума. Это была хорошая поддержка Сталина, но не более того.

Июльский (1926) объединенный Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) стал кульминацией в использовании троцкистско-зиновьевским оппозиционным блоком ленинского «Завещания» против Сталина. «Письмо к съезду» теряло силу в качестве эффективного средства борьбы против Сталина. И это понятно. Прошли годы, время многое расставило по своим местам. Опасения относительно раскола партии не оправдались, Сталин зарекомендовал себя политиком, являющимся гарантом единства партии, а не олицетворением угрозы раскола. Призыв ликвидировать СССР казался диким и вполне мог быть расценен как проявление контрреволюции. Укрепление СССР было условием победы социалистической революции. Политический потенциал «Письма к съезду» был исчерпан и не принес ожидаемых результатов. Оппозиция не могла предложить ни новых ленинских материалов, ни дать новой трактовки уже использованным текстам. Авторитетом Ленина она воспользоваться не смогла, а собственного авторитета, авторитета предлагаемой ими программы развития явно не хватало, чтобы повести партию за собой. Конечно, оппозиция использовала «Завещание» и в дальнейшем. Например, о нем говорилось в программном документе троцкистско-зиновьевской оппозиции — «Проекте платформы большевиков-ленинцев (оппозиции) к XV съезду ВКП(б). (Кризис партии и пути его преодоления)»[1631], в листовках, в призывах, обращенных к широким партийным и беспартийным массам («Выполним завещание Ленина») во время празднования десятилетия Октябрьской революции. Обращение к беспартийным массам за поддержкой в деле выполнения «Завещания» Ленина переводило борьбу в новую плоскость даже по сравнению с тем, что было на июльском (1926) Объединенном Пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б). Но это было уже проявлением не силы, а бессилия.