Николай Платошкин - Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг.

К 1967 году Новотный фактически узурпировал эту информацию, и разведсводку доставляли только ему. К этому времени в сводках отражалось более 622 донесений разведки.

Кроме ежедневной сводки один раз в неделю (иногда раз в две недели) разведка готовила доклад «Особые сведения разведки» (от трех до семи страниц), содержавший более глубокий анализ тех или иных событий в мире. Эти доклады получали все члены и кандидаты в члены Президиума ЦК КПЧ, министры обороны и иностранных дел, руководящие работники МВД. В 1967 году в этих докладах разведка осветила 102 отдельные темы.

В конце 60-х годов 1-е управление МВД каждый год получало около 7 тысяч разведывательных информаций от агентов и сотрудников со всего мира. Примерно десятую часть всех сведений резиденты политической разведки передавали на местах послам ЧССР, и те отправляли их в Прагу шифртелеграммами или авиапочтой с экипажами чехословацких гражданских самолетов. Эти документы имели кодовое обозначение URAN.

Примерно 10-15 % добытых разведкой сведений в Праге характеризовались как особо ценные.

Около четверти всех данных чехословацкая разведка добывала о ФРГ (всего из Европы – треть), половину – из развивающихся стран Азии и Африки. В июле 1968 года в докладе министра внутренних дел для президиума ЦК КПЧ примерно 25 % всех добытых сведений оценивались как имеющие стратегический характер [418].

К 1967 году задачи разведки фактически единолично определял Новотный, стремившийся не допускать обсуждения вопросов работы спецслужб на Президиуме ЦК. После истории с Бараком первый секретарь ЦК старался не выпускать нити управления спецслужбами из своих рук.

Но каких-то особых задач перед разведкой Новотный не ставил, и 1-е управление МВД фактически само решало после консультаций с КГБ, чем будет заниматься. Иногда разведка неверно расставляла приоритеты или просто не успевала бюрократически перенацелить свою активность с одного региона на другой. Например, атака Израиля против арабских стран в 1967 году застала чехословацкую разведку врасплох, хотя обсуждался специальный план организации разведработы против Израиля, который так и не был принят.

Помимо сбора данных 1-е управление МВД, так же как и ЦРУ, проводило мероприятия дезинформационного характера и операции по оказанию влияния, прежде всего против спецслужб основного противника – США. Если в 1964 году было проведено сто подобных акций, то в 1967 – 160 (32 % – против США, 27 % – против ФРГ, 12 % – в поддержку чехословацкой внешней торговли, 7 % – против чехословацкой эмиграции) [419].

Научно-техническая разведка действовала в 13 западноевропейских странах и Японии (политическая разведка ЧССР в Японии не работала – эту страну в соцлагере «курировал» КГБ), стараясь в обход существовавших ограничений на экспорт высокотехнологичных товаров в социалистические страны добыть эти товары или документацию на их производство. В 1965 году разведслужба ЧССР смогла добыть 265 комплектов технической документации, в 1967 – 420. 50 материалов были оценены специалистами как очень ценные, треть – как представляющие интерес. В 1967 году таким образом разведка сэкономила для чехословацкого народного хозяйства 300 миллионов крон. При этом на весь агентурный аппарат разведки в 1967-м было затрачено 1,5 миллиона обычных крон и 6,5 миллионов крон в пересчете на валюту.

По собственным оценкам, к 1968 году чехословацкая разведка добывала более половины всех сведений, представлявших интерес для Варшавского договора как военно-политического союза, то есть по этому направлению она превосходила даже КГБ.

По соглашению между КГБ СССР и МВД ЧССР от 2 июля 1962 года при чехословацком министерстве внутренних дел работало представительство КГБ. В состав представительства входили руководитель, два заместителя руководителя (по разведке и контрразведке), семь оперативных работников и технический персонал [420]. В 1968 году представительство возглавлял генерал-майор Михаил Григорьевич Котов. Он работал на том же этаже, что и министр внутренних дел ЧССР, и даже входил в коллегию чехословацкого МВД. Если до начала 60-х чехословацкая сторона даже платила советским представителям заработную плату, то к 1968 году оплачивались только квартиры, машины и обслуживающий квартиры персонал. С 1952 года самостоятельная работа советской разведки в социалистических странах была формально запрещена – все акции надлежало проводить только в сотрудничестве со спецслужбами братских стран.

Между тем во внутренней политике Чехословакии шли пока еще тихие и не очень заметные, но, может быть, даже более драматичные игры. Александр Дубчек продолжал свои подковерные интриги против Новотного, опираясь на словацкий национализм и деятелей культуры.

30 октября 1965 года в родном городке Дубчека Угровце предполагалось торжественно отметить 150-летие со дня рождения видного деятеля словацкой национальной культуры Людовита Штура. Дубчек придавал этому событию большое значение – ведь он родился в том же доме, что и Штур.

Штур считался автором словацкого языкового стандарта, в конечном счете приведшего к современному словацкому литературному языку. Он был также депутатом парламента Королевства Венгрия, политическим деятелем, поэтом, журналистом, издателем. В 1846 году были изданы основные лингвистические труды Штура («Словацкое наречие, или Необходимость писать на этом наречии», «Наука словацкого языка»). Нормы штуровского литературного языка соответствовали живой народно-разговорной речи словаков.

Штур уделял большое внимание русскому языку, культуре и современным ему российским реалиям. России он отводил особую роль в системе славянских культурных взаимоотношений и предстоящей славянской интеграции, которая должна была, по его мнению, неминуемо осуществиться. Штур был на протяжении всей жизни сторонником теории единого славянского народа, состоящего из нескольких «племен», которые находятся в состоянии диалектического и неразрывного единства. В дореволюционной России первая биография Людовита Штура вышла в 1860 году, в журнале «Русская беседа».

Взгляды КПЧ на деятельность Штура были неоднозначны. Он выступил против венгерской революции 1848-1849 годов, которую Маркс считал прогрессивным явлением, а славян (таких, например, как Штур) – «морозом, побившим цвет европейской революции». Не бывавший в Восточной Европе Маркс, конечно, не понимал, что хорватам, сербам или словакам, подвергавшимся чудовищному национальному гнету со стороны венгров, было незачем поддерживать венгерских революционеров-националистов, стремившихся к независимости от Австрии. Ведь в Австрийской империи славянам было жить легче, чем в Венгрии. Чехи в австрийской части империи, по крайней мере, имели свои школы, а словаки в Венгрии – нет.