Николай Платошкин - Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг.

Но Новотный не собирался сдаваться и готовился к контрудару. На следующий день после окончания работы пленума он вылетел в Москву на празднование 50-летия Великой Октябрьской социалистической революции. Дубчек и его сторонники опасались, что в СССР Новотный заручится поддержкой Брежнева, и тогда «реформаторам» в президиуме не поздоровится. Но не поздоровилось самому Новотному, причем в буквальном смысле этого слова. В Москве он, как думал Дубчек, подхватил грипп и вернулся на родину только 10 ноября. На самом деле Новотный тяжело заболел уже на обратном пути в словацком городе Кошице, где меняли состав для его поезда. Фактически он так и не смог выздороветь до самой своей отставки.

Пока Новотный болел, Дубчек стремился консолидировать свой успех. К нему в Братиславу потянулись реформаторы из состава ЦК КПЧ, в частности Смрковский, Шик, Кригель [460]и Вацлав Славик. Обсуждался вопрос о координации действий всех членов только что фактически сложившегося «реформаторского блока» ЦК. Пока всех этих людей объединяло только одно – стремление по разным мотивам убрать Новотного с поста первого секретаря ЦК. У Дубчека пути назад уже не было. После его открытой конфронтации с Новотным вопрос стоял, что называется, ребром: должен был уйти либо Новотный, либо сам Дубчек.

Новотный после возвращения из Москвы создал комиссию из пяти членов Президиума ЦК КПЧ (он сам, Гендрих, Худик, Сабольчик и Ленарт). Комиссия (в которой из пяти человек были три словака) должна была установить, есть ли в деятельности Дубчека «националистический уклон». Если бы «уклон» установили, то Дубчеку пришлось бы покинуть пост лидера словацких коммунистов. Комиссия прислала Дубчеку в письменном виде вопросы, на которые он должен был, подготовившись, дать ответ.

Но Дубчек в эти решающие дни занимался совсем другим делом. Он просчитывал соотношение сил в президиуме ЦК КПЧ. Из 10 членов с правом голоса сам Новотный, Худик, Ленарт и Гендрих были, по оценке Дубчека, точно на стороне первого секретаря. Сам Дубчек, а также Черник, Кольдер и Доланский были за разделение функций первого секретаря ЦК и президента, то есть, иными словами, против Новотного. Два других члена президиума, Шимунек и Лаштовичка, были людьми более старого поколения довоенных коммунистов и в принципе тоже стояли за Новотного, тем более что в начале 50-х годов он лично спас Шимунека от репрессий.

Если Дубчек не хотел проиграть, ему срочно надо было привлечь на свою сторону хотя бы одного человека из «команды Новотного». И он решил прозондировать мнение «человека номер два» – Йиржи Гендриха. Когда об этом его намерении узнал Кольдер, он решил, что Дубчек просто сошел с ума. Но последний видел, что Гендрих явно не прочь занять при президенте Новотном пост первого секретаря ЦК.

В один из дней Дубчек «прорвался сквозь секретаршу» к Гендриху, хотя над дверью кабинета горел красный цвет в знак того, что его владелец занят. Отказавшись сесть, Дубчек с порога сказал застигнутому врасплох Гендриху, что разделение высших постов в стране вопрос времени, и спросил, не заинтересован ли Гендрих в одном из этих постов. «Человек номер два» молчал, и тогда Дубчек уточнил свое предложение: Гендрих должен занять пост первого секретаря ЦК [461]. Если же он будет сопротивляться, то не получит ничего и падет вместе с Новотным. Гендрих продолжал задумчиво молчать, и Дубчек вышел из кабинета, ре шив, что зерно сомнения в сознание «человека номер два» он все же заронил.

Между тем Новотный пытался побудить Москву сделать хотя бы какой-нибудь жест в его пользу. 19 ноября 1967 года исполнялось 10 лет пребывания Новотного на посту президента Чехословакии, и он через советского посла в Праге Червоненко [462]инициировал обращение в Москву, чтобы оттуда ему прислали приветственное послание. Но Брежнев явно не хотел никак вмешиваться в спор чехословацких руководителей. Поэтому решили, чтобы Червоненко передал Новотному поздравления советской стороны устно, так как для письменных поздравлений такого рода якобы до сих пор не было прецедента [463].

Если после приезда из Москвы Новотный практически не общался с советским посольством, то с начала декабря 1967 года он всячески пытался убедить Червоненко в серьезности и опасности политической ситуации в Чехословакии. Он говорил советскому послу, что назревает угроза раскола в партии в связи со словацким национализмом Дубчека. Червоненко же считал, что ситуация в Президиуме ЦК КПЧ обострилась в связи с неудачей экономической реформы.

Еще 15 ноября 1967 года генеральный консул СССР в Братиславе И. С. Кузнецов на основании своих бесед с Дубчеком сообщил в МИД СССР, что словацкие коммунисты настроены по отношению к Новотному непримиримо. Генконсул (так же, как и Червоненко) считал, что советской стороне надо срочно попытаться примирить Новотного с Дубчеком, иначе ситуация в стране может сильно обостриться. Но фактически Кузнецов встал на сторону Дубчека и в одном из своих следующих сообщений в Москву писал, что кризис можно предотвратить только разделением постов первого секретаря ЦК и президента.

В беседах с советником-посланником посольства СССР в Праге И. И. Удальцовым Дубчек пытался убедить советского дипломата, что он не выступает против политики Новотного как таковой. Она правильная, но стиль руководства Новотного нетерпим. Дубчек и его сторонники весьма хитро пытались представить Новотного этаким чехословацким Хрущевым, причем использовались те же термины, что и в СССР в октябре 1964 года: «волюнтаризм», «нарушение партийной дисциплины», «необходимость устранения бюрократизма в партийной работе» и т. д.

Но Удальцов (в отличие от Червоненко) до последнего был на стороне Новотного. Он считал, что Дубчеком руководят чисто карьеристские соображения.

5 декабря 1967 года Дубчека слушала комиссия, созданная для разбора вопроса о его возможном националистическом уклоне. Его критиковали только Новотный и Худик (которого Новотный и хотел поставить вместо Дубчека первым секретарем ЦК КПС). Сабольчик не явился, а Ленарт отмалчивался. Гендрих протирал очки и всячески демонстрировал свое равнодушие – Дубчек понял, что не зря заглянул к нему в кабинет. Новотный был явно озадачен и огорчен столь вялой поддержкой своих сторонников.

Дубчек, естественно, отрицавший все обвинения в национализме, вернулся в Братиславу и проинформировал о заседании комиссии членов Президиума ЦК КПС. Там ему выразили полную поддержку, и Дубчек счел вопрос исчерпанным.

Между тем Новотный постоянно упрашивал Брежнева, чтобы тот приехал в ЧССР и вмешался в разгоревшийся в руководстве КПЧ спор. 6 декабря он позвонил Брежневу и пригласил его в Прагу. Хрущев бы, наверное, согласился, но Брежнев был человеком осторожным, не любившим портить ни с кем отношения. Он, видимо, надеялся, что чехи и словаки разберутся сами, и к тому же не забыл, как Новотный в 1964 году публично поддержал Хрущева. Но Новотный настаивал, и Брежнев 8 декабря 1967 года все же прибыл в Прагу. Перед отъездом по его указанию запросили советское посольство в Праге: кто является «человеком номер два» в чехословацком руководстве? Посольство, естественно, указало на Гендриха и подчеркнуло, что он прочно стоит на стороне Новотного.