Николай Платошкин - Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг.

Актив Народной милиции направил открытое письмо советским людям. В нем говорилось о нерушимой дружбе народов Чехословакии и Советского Союза. Милиционеры заверяли: «Гарантией тому… являемся и мы – бойцы Народной милиции – наша политическая и созидательная работа, боевая готовность, верность идеалам марксизма-ленинизма и социалистическому лагерю. Мы не позволим, чтобы принципы строительства социализма и коммунизма, которые сформулировал В. И. Ленин и для осуществления которых мы заложили основы в феврале 1948 года, кем-либо очернялись или ставились под угрозу…» [677]. В письме выражалась готовность приложить все силы для выполнения Программы действий КПЧ. Оно заканчивалось словами: «Да здравствует крепкая дружба между нашими народами! Да здравствует советский народ и его коммунистическая партия!».

Письмо готовил секретарь ЦК КПЧ Индра, согласовав текст с Дубчеком и советским посольством. 21 июня 1968 года письмо напечатала «Правда». Однако очень странно, что такое массовое мероприятие с участием лидера страны полностью проигнорировала чехословацкая пресса. Письмо Народной милиции в СМИ ЧССР напечатано не было, и, как выяснилось буквально через несколько дней, отнюдь не случайно.

Намек на 1948 год в письме был более чем прозрачным – именно в то время Народная милиция сыграла большую роль в мобилизации масс для победы коммунистов над их политическими противниками. Не случайно, что после слета в Рузине правые развернули сбор подписей за ликвидацию Народной милиции. Но для нападок на Народную милицию нужен был предлог.

Он появился 23 июня, когда «Руде Право» напечатало письмо руководителя Союза писателей Гольдштюкера «Внимание, граждане». Гольдштюкер сообщал, что получил анонимку с угрозами антисемитского толка, причем стиль анонимки якобы указывал на то, что за ней стоят Народная милиция и сотрудники госбезопасности. В анонимке говорилось, что «рабочий класс» скоро «разберется» с Гольдштюкером и ему подобными. В СМИ поднялась злобная кампания травли Народной милиции как незаконной «партийной армии» КПЧ. Причем руководство компартии отнюдь не стало защищать милицию, которая состояла из обычных рабочих, трудившихся на заводах, и не представляла собой сколько-то значимой военной силы. К 1 июля 1968 года «Руде Право» получила 218 писем в поддержку Гольдштюкера, хотя пришло и несколько анонимок с угрозами в его адрес. В одной из них выражалось сожаление, что Гитлер не успел засунуть еврея Гольдштюкера в газовую камеру [678].

Штаб Народной милиции был вынужден опубликовать 4 июля открытое письмо в поддержку «товарища Гольдштюкера, которого Народная милиция может только уважать» [679]. Штаб совершенно правильно расценил анонимку как попытку дискредитировать Народную милицию.

Примерно в то же время в некоторых городах Чехии появились анонимные листовки с угрозами «ведущим представителям демократического процесса», как писали газеты. Эти листовки почему-то приписали уже сотрудникам госбезопасности. Первичная организация КПЧ МВД выступила с покаянным письмом, в котором говорилось, что «долг чести сотрудников органов внутренних дел» найти авторов листовок. Правда, сразу же выяснилось, что сообщения СМИ о листовках во многих случаях вообще не имели под собой никаких оснований.

Однако нужный эффект был достигнут: в стране шельмовали органы правопорядка и Народную милицию как прибежище для консерваторов и антисемитов. Теперь оставалось лишь в нужный момент (когда травля достигнет пика) опубликовать письмо Народной милиции советскому народу, чтобы связать этих «консерваторов» уже с Москвой.

Между тем Дубчек (которого Народная милиция «горячо» поддержала в своем письме) не сидел сложа руки. Для него и его «реформаторов» главным теперь было быстро избрать «реформистски настроенных» делегатов на чрезвычайный съезд КПЧ. Кто был «реформатором», а кто нет, снова определяла пресса. Парторганизации тогда либо почти слепо доверяли ей, либо боялись сами попасть под огонь критики.

Советские лидеры, получив известие о созыве чрезвычайного съезда, с негодованием осознали, что Дубчек их опять обманул. Тем более что ничего не было сделано и для обуздания антисоветской кампании в прессе.

В июне 1968 года в Чехии и Словакии на зданиях стали появляться воззвания некоего «Комитета действия за демократическую социалистическую Чехословакию, границы и территория которой были установлены 50 лет назад». Анонимные авторы требовали возвращения Закарпатской Украины в состав ЧССР. Естественно, наиболее возмущен был этими призывами первый секретарь ЦК компартии Украины Шелест.

Червоненко (тоже, кстати, украинцу по национальности) поручили посетить министра иностранных дел ЧССР Гаека и выразить озабоченность по поводу этого воззвания, которое говорило «о новых фактах деятельности реакционных антисоциалистических сил в Чехословакии» [680].

Тем не менее в июне 1968 года в СССР с большим уважением и почетом приняли делегацию Национального собрания ЧССР во главе со Смрковским. Смрковский, которого до этого причисляли к радикальным «реформаторам», вернулся из Москвы уже несколько в другом настроении. Например, выступая на активе МВД, он потребовал жестко пресекать деятельность западных агентов и оппозиционных правых сил. Смрковский несколько умерил и свою публичную активность, и на первый план среди «либералов» выдвинулись Цисарж и Кригель, опиравшиеся на творческие союзы и директора Чехословацкого телевидения Пеликана.

В Москве не оставляли еще пока попыток перетянуть на сторону «здоровых сил» самого Дубчека, который по-прежнему причислял себя к «центристам».

12 июня 1968 года Дубчек получил от Брежнева письмо, где предлагалось провести неформальную встречу советского и чехословацкого руководства где-нибудь в пограничном районе между ЧССР и СССР, на советской либо на чехословацкой территории. В качестве даты советская сторона предлагала 15 или 16 июня.

Дубчек правильно рассудил, что на встрече его спросят, как идет выполнение данных им в начале мая в Москве обещаний. Так как эти обещания (усиление контроля над прессой и прекращение там антисоветской и антикоммунистической кампании) Дубчек выполнять и не собирался, он решил всячески уклоняться от новой встречи с «советскими друзьями». Тем более что подготовка к так нужному ему XIV чрезвычайному съезду КПЧ в июне шла уже полным ходом, и Дубчек продолжал тянуть время.

В своих мемуарах Дубчек писал: «Доводы, почему Брежнев хотел встретиться так быстро (повысить давление), были теми же, по которым я хотел встречу отложить. С другой стороны, любые разговоры с Советами (пусть и непродуктивные) хотя бы снижали напряжение» [681].