Николай Платошкин - Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг.

Характерно, что тех, кто подписал на том же заводе петицию в поддержку «2000 слов», никто как предателей не осуждал.

В Москве были возмущены травлей рабочих с «Авто-Праги», потому что, прежде чем опубликовать их письмо в «Правде», Червоненко показал его Дубчеку, и тот сказал, что письмо прекрасное, и его надо сделать достоянием общественности. Теперь же Дубчек не произнес ни слова в поддержку рабочих, а его коллега по партийному руководству Цисарж активно их травил.

31 июля 1968 года газета «Лидова демокрацие» (орган входящей в Национальный фронт Народной партии) писала: «Из этого (из письма, опубликованного в «Правде»), таким образом, вытекает, что работники крупного пражского завода не заботятся о суверенитете своей родины, наоборот, они приветствовали бы приход войск в нашу страну…». Газета «Свободне слово» (тоже орган партии Национального фронта – социалистической) назвала письмо «ударом в спину нашему президиуму, ведущему переговоры в Чиерне-над-Тиссой с советским политбюро…» [777].

Даже «Руде Право», орган ЦК КПЧ, поспешила сообщить, что на заводе работают более 4500 человек, и точка зрения 99 подписантов не отражает мнения трудового коллектива. И вообще, завод практически находится в отпуске, а те, кто на нем остались, якобы узнали о письме своих коллег из газет. При этом «99 рабочих» писали то же самое, о чем говорили Дубчек, Кригель, Смрковский как о «мандате народа», – они были против ухудшения отношений с СССР.

В Москве попросили на время переговоров в Чиерне не допускать в городе каких-либо демонстраций и обеспечить отсутствие там журналистов, особенно западных. Просьба была отнюдь не случайной. 29 июля ЦРУ сообщило, что в Чиерне 28 июля был замечен и выдворен оттуда корреспондент журнала «Ньюсуик» [778].

Как только советская делегация прибыла в Чиерну, выяснилось, что в нарушение принятых на себя обязательств принимающая чехословацкая сторона пригласила в городок массу западных корреспондентов (из ФРГ, Австрии, США, Франции).

Встреча в Чиерне была позднее названа Дубчеком в его мемуарах «переговорами с динозаврами».

Но эти самые «динозавры» всеми силами пытались оттянуть военное решение чехословацкого кризиса. В информации для местных партийных организаций КПСС о переговорах в Чиерне Политбюро ЦК КПСС так описывало цели советской делегации:

«…еще раз обратить внимание руководства КПЧ на чрезвычайную серьезность ситуации, сложившейся в ЧССР, и на необходимость безотлагательного осуществления действенных мер против контрреволюционных элементов;

– оказать воздействие в нужном направлении на тех членов руководства КПЧ, которые занимают примиренческую позицию по отношению к правым, антисоциалистическим силам;

– поддержать в руководстве КПЧ товарищей, выступающих с принципиальных марксистско-ленинских позиций, активизировать их борьбу за нормализацию положения в партии и стране;

– еще раз использовать влияние КПСС для того, чтобы не допустить отхода КПЧ и ее руководства от общих интернационалистских позиций братских партий социалистических государств, укрепить традиционные дружественные связи ЧССР с Советским Союзом и другими социалистическими странами» [779].

О том, какую важность в Москве придавали этой встрече, свидетельствует факт, что в первый и последний раз в истории СССР почти все советское политбюро выехало за рубеж.

Начинались переговоры сложно и быстро зашли в тупик. Обе стороны повторили свои известные взгляды. Хотя члены чехословацкой делегации Биляк, Швестка и Риго сказали, что не во всем согласны с линией Президиума ЦК КПЧ, на большинство в данном президиуме это никакого впечатления не произвело.

Во время переговоров наиболее напористо повел себя Шелест. Он поднял вопрос о статусе и положении украинского национального меньшинства в Словакии. Занявшись выяснением, кто в чехословацком руководстве «правый», Шелест оскорбил Кригеля, назвав его «галицийским евреем». Дубчек, правда, пишет, что Кригеля оскорбил как раз Косыгин. В любом случае, этот выпад до предела обострил обстановку. Косыгин был вынужден отправиться к поезду чехословацкой делегации и принести извинения за Шелеста, «зашедшего слишком далеко».

Грубость Шелеста объяснялась тем, что он был возмущен раздававшимися в ЧССР со страниц СМИ требованиями возврата Чехословакии Закарпатской Украины. К тому же на Украину стали поступать отпечатанные в Чехословакии экземпляры манифеста «2000 слов».

В отличие от главы чехословацкой делегации Дубчека, Биляк нарисовал картину опасного кризиса, активности антисоциалистических сил, поддерживаемых американским империализмом, подчеркивал необходимость принятия партией решительных контрмер. Член советской делегации Пономарев в кулуарах назвал его мужественным коммунистом, а его выступление – исключительно смелым.

«Знаете, Дубчек слабохарактерный, им крутят и мутят воду другие», – говорил советским журналистам Шелепин [780].

В то же время Дубчек, верный своей прежней тактике «больше слов – меньше дела», представил советской стороне доклад о методах контроля над СМИ. А министр внутренних дел Павел в первый день переговоров в Чиерне распространил среди редакторов и издателей средств массовой информации список не подлежащих оглашению секретных сведений [781].

Когда Дубчек сослался на потоки писем и телеграмм в поддержку курса КПЧ, Брежнев пренебрежительно заметил, что и сам может организовать «тонны» подобных посланий.

Но советский лидер был искренне настроен на то, чтобы все-таки избежать военного решения чехословацкого вопроса, на чем еще в Варшаве настаивали Ульбрихт, Гомулка и Живков. Для того чтобы сдвинуть саммит с мертвой точки, были проведены переговоры и Дубчека с Брежневым один на один, и встречи «руководящих четверок»: с советской стороны Брежнев, Подгорный, Косыгин и Суслов, с чехословацкой – Дубчек, Свобода, Черник и Смрковский.

На третий день переговоров Дубчеку сообщили, что Брежнев заболел и остался в своем вагоне. Из этого Дубчек заключил, что Брежнев уже не хочет связывать свое имя с провальной встречей. Он отправился к Брежневу, которого застал в пижаме. Советский лидер жаловался на усталость и головные боли.

В конце концов, именно на переговорах Дубчека с Брежневым и был достигнут прорыв. Обе стороны условились:

– КПЧ восстановит контроль над СМИ в ближайшее время;

– взаимная полемика в СМИ немедленно прекратится (этот пункт был включен по просьбе Дубчека);

– органы госбезопасности ЧССР будут выведены из состава МВД, и новый орган госбезопасности возглавит заместитель министра внутренних дел Вильям Шалгович [782], которому в Москве доверяли;