Николай Платошкин - Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг.

Это была стандартная формулировка для тогдашних коммунистических партий – явно не то, чего ожидал от Тито Дубчек.

Очень осторожно вел себя Тито и на пресс-конференции, хотя в «провокационных» вопросах чехословацких СМИ недостатка не было. Гость, в частности, сказал: «Я не приехал с какой-то специальной задачей (то есть не для того, чтобы поддержать «чехословацкий эксперимент» – Прим. автора .). Я приехал, чтобы выразить поддержку решению, принятому в Братиславе… Югославия, например, не член Варшавского договора, но имеет одинаковые цели со всеми странами ОВД, и это развитие социализма. Мы идем разными путями согласно специфическим условиям, которые существуют в разных странах, но все социалистические страны, включая Югославию, одинаково смотрят на вопрос империализма как главного врага разития социализма».

Тито не жалел добрых слов в адрес Братиславского совещания: «В Братиславе было показано, что если к решению проблем приступают путем дискуссий, то это единственный и самый правильный путь. По-моему, встреча в Братиславе была позитивной». Причем он прямо сказал, что даже если бы югославскую делегацию пригласили в Братиславу, она вряд ли бы приехала. А, как мы помним, Дубчек настаивал на приглашении Тито перед Братиславской встречей. Таким образом, отказавшись позвать югославов, Брежнев, возможно, спас Дубчека от крупного дипломатического фиаско.

О характере заданных Тито вопросов свидетельствовал, например, такой: «Возможна ли интервенция нескольких социалистических стран против одной социалистической страны?». Тито: «Думаю, что это было бы неправильно и во вред дальнейшему развитию социализма в мире. Это означало бы вмешательство во внутренние дела такой страны. Другое дело, когда грозит иностранный враг. Тогда – по желанию этой страны – ей можно оказать помощь» [807].

Чехословацкие СМИ Тито явно разочаровал, тем более что он публично требовал от руководства КПЧ сохранять единство, в то время как в стране разворачивалась травля «здоровых сил» в Президиуме ЦК КПЧ, особенно лидера словацких коммунистов Биляка.

По итогам встречи с Тито Цисарж и Ленарт проинформировали главных редакторов чехословацких СМИ. Ленарт отметил, что хотя Югославия и поддерживает руководство КПЧ, но делает это «трезво, без излишних эмоций». «…Югославские представители не хотят – и руководство КПЧ считает это самым значимым аспектом визита… делать из чехословацко-югославского сотрудничества противовес сотрудничеству советско-чехословацкому…» [808]

После Тито в ЧССР 12 августа приехал куда менее желанный для Дубчека гость – лидер ГДР Ульбрихт. Того никто на аэродроме в Карловых Варах (примечательно, что встреча проходила не в Праге) не приветствовал – все собравшиеся кричали только «Дубчек! Дубчек!». Интересно, что Дубчек в своих мемуарах пишет, что у него остались от переговоров с Ульбрихтом «туманные воспоминания» [809]. Он лишь вспомнил «козлиную бородку» лидера ГДР и его плохую физическую форму – мол, не верилось, что этот человек, как о нем говорили, любит играть в волейбол.

При этом именно с ГДР, где экономическая реформа давала хорошие результаты, 140 предприятий ЧССР уже осуществляли прямые хозяйственные связи, чего пока не было ни с одной другой страной СЭВ. Примерно 800 товаров с каждой стороны производились в ходе прямой кооперации заводов и фабрик. Восточная Германия по просьбе ЧССР пошла, например, на то, чтобы прекратить производство собственных карандашей и вместо них закупать чехословацкие. ГДР с учетом необходимости срочного наполнения чехословацкого рынка согласилась дополнительно поставить 2 тысячи легковых автомашин, свинину и тракторы [810]. Ничего подобного Тито предложить не смог, так как югославская экономика (в отличие от восточногерманской) сама находилась в плачевном состоянии.

Визит Ульбрихта состоялся по приглашению чехословацкой стороны, высказанному, правда, еще несколько месяцев тому назад. Ленарт так обосновал его в выступлении перед главными редакторами СМИ ЧССР: «После событий последнего времени нам надо поговорить с руководством СЕПГ и ГДР о наших взаимоотношениях и проблемах, как и о Германии в целом… Было бы политически примитивно уклоняться от переговоров с представителями некоторых государств». То есть получалось, что, в отличие от визита Тито, встреча с Ульбрихтом некая вынужденная необходимость.

Но именно «сталинист» Ульбрихт предложил «реформатору» Дубчеку устроить совместную пресс-конференцию. Дубчек поначалу наотрез отказался: он боялся, что его спросят о договоренностях в Чиерне. Отрицать их при Ульбрихте он не смог бы. Формально Дубчек говорил, что не хотел бы, чтобы на совместной пресс-конференции из его уст и уст Ульбрихта звучали различные точки зрения. Но Ульбрихт этого как раз и не боялся.

Пресс-конференция все же состоялась. Ульбрих тепло говорил о Чехословакии и чехословацком рабочем движении. Он бывал в ЧСР еще до войны, когда Чехословакия приютила многих эмигрантов и беженцев из нацистской Германии. Он охарактеризовал Братиславскую декларацию как «самый значительный марксистско-ленинский документ нашей эпохи», а целью своего визита назвал необходимость поговорить о конкретных мерах воплощения декларации в жизнь [811].

Ульбрихта с явным «подколом» спросили, что плохого, если отдельные социалистические страны установят дипломатические отношения с ФРГ. Намек был на то, что совсем недавно это сделала Румыния, которую Польша раскритиковала за «прорыв единого фронта социалистических стран в германском вопросе». Ульбрихт вполне логично ответил, что предпосылкой установления дипломатических отношений с ФРГ должен быть отказ Бонна от установок Мюнхенского сговора, признание ГДР и послевоенных границ в Европе. Заметим, что на тот момент ни одна страна НАТО ГДР не признавала и дипломатических отношений с ней не имела.

Дубчек, в свою очередь, столкнулся с каверзным вопросом о печати ГДР, в котором проводилась мысль, что у ЧССР и ГДР особое положение, так как только они из стран ОВД граничат с ФРГ. На это он заметил, что все равно каждая страна самостоятельно отвечает за свои границы.

ЦРУ в анализе от 14 августа 1968 года констатировало, что визит Ульбрихта не смог улучшить довольно натянутые отношения между ГДР и ЧССР [812]. «Холодный прием Ульбрихта резко контрастировал с восторженной встречей Тито в конце прошлой недели», – отмечала американская разведка.

При этом ФРГ, по мнению ЦРУ, отнюдь не спешила отвечать на авансы чехословацких «реформаторов» конкретными шагами к нормализации отношений. Например, Бонн отказался от создания совместной группы, которая должна была дать правовую оценку Мюнхенскому соглашению 1938 года. Если ЧССР настаивала, что Мюнхенское соглашение было неправомочным с самого начала и оттого не могло иметь никаких юридических последствий, то ФРГ просто говорила о том, что оно больше не действует. Но при такой интерпретации выходило, что когда-то оно действовало, а значит, уступка ЧСР Судет Гитлеру в 1938 году была юридически правомочной. Однако с этим не могли согласиться даже самые ярые «либералы» в ЧССР.