Николай Платошкин - Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг.

Хотя почти все лидеры чехословацкой компартии в годы войны находились в Москве и поэтому могли бы быть причислены к «москвичам», они в силу своего довоенного опыта не хотели никаких излишне жестких реформ в стране на пути к социализму. И в этом их полностью поддерживал Сталин.

Поэтому дискредитация социализма с человеческим лицом в Чехословакии имела для ЦРУ принципиальное значение. Для этого Святло и его венгерские коллеги активно искали связи «филдистов» и «группы Райка» с «единомышленниками» в Чехословакии.

На процессе в Будапеште Тибор Соньи среди прочего сказал следующее: «В том, что касается Чехословакии, у меня есть конкретные сведения о том, что там американской разведкой создана тайная организация, в частности, я имею в виду личность Павлика…» [103]

Имя Гейзы Павлика выудили из Соньи в первые дни после ареста. Он назвал супругов Павлик связниками Филда в Чехословакии и активными троцкистами. Павлик действительно жил во время войны в Швейцарии и получал от Филда финансовую помощь.

В годы гражданской войны Павлик сражался в рядах Красной армии. Он участвовал в венгерской революции 1919 года, а до войны активно работал в компартии Словакии. После Мюнхенского сговора Павлик вместе со своей женой Шарлоттой эмигрировал в Швейцарию, где вошел в группу эмигрантов, получавшую от Ноэля Филда финансовую помощь. После 1945 года Павлик вернулся в ЧСР и собирал там экономическую информацию для благотворительной организации Филда, причем делал это с санкции властей. Павлик был человеком общительным и остроумным, у него было много друзей, и, в конце концов, его назначили директором государственной туристической компании «Чедок».

Помимо Павлика Соньи назвал еще около 60 фамилий граждан ЧСР, которые были связаны с Филдом. Венгерская и польская госбезопасность требовали от чехословацких коллег немедленно приступить к арестам «чехословацких филдистов». Ведь если бы «подручные» Филда в ЧСР остались на свободе, это поставило бы под вопрос виновность их «коллег» в Польше и Венгрии, а значит, и всю операцию «Раскол».

24 июня 1949 года Ракоши передал Готвальду список 65 англо-американских шпионов в Чехословакии, среди которых были два члена политбюро ЦК КПЧ: министр внутренних дел Вацлав Носек и министр иностранных дел Владо (Владимир) Клементис [104]. Для Даллеса Носек был неудобен тем, что на посту шефа МВД не проводил в стране массовых репрессий, а работавшая под его контролем госбезопасность успешно боролась с американской разведкой. Клементис был еще более неудобен для США: он, что нечасто в то время встречалось среди коммунистов, имел блестящие светские и дипломатические манеры и пользовался уважением как профессионал у большинства своих западных коллег.

Руководство Чехословакии явно не проявило никакого желания арестовать переданных Ракоши «шпионов».

После получения от венгров досье с материалами допросов Соньи 30 июня 1949 года супругов Павлик все же арестовали, однако Готвальд и генеральный секретарь ЦК КПЧ Сланский решили образовать партийную комиссию для тщательного и объективного расследования всех обвинений. Комиссию возглавил Ладислав Копржива, отвечавший за кадровую политику партии. Вместе с ним работали шеф чехословацкой госбезопасности Веселый и его заместитель Карел Шваб.

Павлика передали венграм, но уже через месяц потребовали его возвращения на родину. Там Павлик отказался от всех признаний, которые из него выбила венгерская госбезопасность, и в Праге ему были склонны верить. Тогда для давления на КПЧ подключили «тяжелую артиллерию».

3 сентября 1949 года Ракоши направил Готвальду через специального представителя Биро личное секретное послание, в котором, в частности, говорилось: «Через две недели мы начнем суд над первой группой обвиняемых по делу Райка. Обвинительное заключение будет опубликовано через неделю. В связи с этим мы столкнулись со следующей трудностью: если мы в эту группу включим шпионов, направленных из Англии в Венгрию, то станут известны десятки чешских имен, которые Вы тоже знаете. Все эти люди сейчас на свободе, и все эти сведения окажутся неожиданными для чешской общественности. Можно предвидеть, что при подобных обстоятельствах эти люди, названные во время судебного процесса, будут решительно протестовать против того, что было сказано на суде. Это привяжет их к титоистам, которые, безусловно, не пожалеют никаких усилий, чтобы дискредитировать выдвинутые против них обвинения» [105].

Среди «чешских шпионов» и «титоистов» Ракоши опять упомянул министра иностранных дел Клементиса (его очень ценил Ян Масарик, заместителем которого Клементис работал до его трагической гибели в марте 1948 года), заместителя министра иностранных дел Артура Лондона, главу влиятельной партийной организации в Брно Отто Шлинга, заместителя министра внешней торговли Эвжена Лебла и других. Было понятно, что Клементис должен был играть роль «венгерского Райка», тем более что, как и Райк, он тоже был министром иностранных дел.

К тому же Клементис был словаком, а это играло в комбинации Даллеса очень важную роль. Можно было представить его лидером «словацких сепаратистов» и в идеале попытаться вбить клин между чехами и словаками, а возможно, и вообще спровоцировать отделение Словакии от ЧСР.

Ракоши писал Готвальду, что размах заговора в ЧСР не меньше, чем в Венгрии, а людей, которые во время войны были на Западе, среди руководящего состава в Праге даже больше, чем в Будапеште, и все они подозрительны. И венгерская госбезопасность даже боится делиться с чехословацкими коллегами информацией, опасаясь ее утечки американцам [106].

Проигнорировать совсем письмо Ракоши Готвальд не мог, но и «сдавать» указанных в послании Ракоши людей не хотел. 7 сентября 1949 года президент ЧСР отправил в Будапешт заместителя руководителя чехословацкой госбезопасности Карела Шваба. Ракоши сказал Швабу, что в интересах партии лучше арестовать несколько невиновных, чем не делать ничего против «филдистов» и «титоистов». Давление на Шваба оказал и генерал Белкин.

Давили на Готвальда и из Польши. 12 сентября 1949 года по настоятельной просьбе польского президента Берута шеф чехословацкой госбезопасности Веселый выехал в Варшаву. Там Святло познакомил его с материалами допросов польских «филдистов». После этого министр внутренних дел Польши Радкевич и куратор госбезопасности Берман потребовали от Веселый энергично разделаться с чехословацкими «филдистами». Радкевич убеждал чехословацкого коллегу, что мягкотелость недопустима, – надо арестовывать, допрашивать, и виновные непременно появятся. Польский президент Берут сказал Веселый, что Чехословакия – главная мишень западного империализма, и в этом он был абсолютно прав.