Николай Платошкин - Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия в 1938–1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948–1968 гг.

Самым главным показателем качества жизни населения любой страны является, бесспорно, продолжительность жизни. Если в 1937 году в Чехословакии женщины жили в среднем 55,2 года, а мужчины – 51,9 года, то в 1956 – 71,6 и 66,2 года соответственно [300].

13 ноября 1957 года от инфаркта в возрасте 72 лет скончался президент ЧСР Антонин Запотоцкий (в народе его по-свойски величали за неуемную энергию «ушастой торпедой»). Как и Готвальда, его хоронили в генеральской форме (то есть как верховного главнокомандующего). Затем тело кремировали, и урна с прахом была помещена в Национальном памятнике на горе Витков в Праге. После «бархатной революции» в ноябре 1989 года урну переместили в фамильный склеп Запотоцких на кладбище в пражском районе Страшнице, где уже покоилась его жена Мария. До сих пор могила президента ЧСР Антонина Запотоцкого – одна из самых скромных на кладбище.

После ноября 1957 года ЦК КПЧ оставил Марии Запотоцкой водителя, пенсию и небольшой дом, откуда она потом перебралась в более скромную трехкомнатную квартиру [301]. Мария не принимала участия в общественной жизни, но с радостью вспоминала о муже, если ее об этом просили. Когда в 1977 году был открыт небольшой памятник Запотоцкому, она просто сказала скульптору: «Спасибо Вам, маэстро. Это и правда Тоник». Мария Запотоцкая скончалась 7 июня 1981 года.

Руководство КПЧ готовило на пост нового президента ЧСР Вильяма Широкого, однако Хрущев решил иначе и предложил кандидатуру Антонина Новотного. Последний был от такого предложения не в восторге. Его племянница рассказывал будущему активному деятелю «пражской весны» Зденеку Млынаржу, как Новотный плакал и говорил своему брату, что не дорос до такой должности.

Тем не менее парламент ЧСР послушно и единогласно утвердил Антонина Новотного новым главой государства. Новотный так и остался очень непритязательным в быту человеком и по-прежнему чурался больших компаний и официальных мероприятий. Он следил за тем, чтобы о его личной жизни и увлечениях не писали в газетах, так как считал это нескромным. Но, в отличие от своего покровителя Хрущева, имевший примерно столь же скудное образование Новотный отменно вежливо и достойно вел себя с иностранными делегациями, а один западный журнал даже признал его «самым хорошо одетым политиком в мире». Причем когда об этом ему в шутку сказали на одном из приемов, президент Чехословакии сильно покраснел.

Новотный, в отличие от Запотоцкого, не был интеллектуалом и многие сложные иностранные слова в речах произносил неправильно. Свободное время он проводил тоже без изысков – играл с друзьями на даче в карты. Причем именно с друзьями, а не с руководством страны. Да и сама дача была выстроена не в современном люксовом стиле, а в духе обычного чешского крестьянского дома. Например, в карты играли на пивной бочке, стоявшей во дворе.

Тем не менее и противники Новотного отмечали, что он с уважением и даже пиететом относился к интеллектуалам и не боялся окружать себя более образованными людьми, чем он сам.

Новотный не скопил никакого состояния на своем высоком посту и даже вернул часть президентской зарплаты после своей отставки в марте 1968 года (хотя мог бы по закону этого и не делать). Новый президент считал, что зарплаты первого секретаря ЦК ему вполне достаточно, поэтому часто просто дарил своим соратникам конверты с деньгами из зарплаты главы государства.

Александр Дубчек в своих воспоминаниях доказывал, что Новотный делал это якобы затем, чтобы коррумпировать свое ближайшее окружение. Но этот довод представляется явно смехотворным, если учесть, какими незначительными были суммы в конвертах. Просто Новотному было немного стыдно, что он получает двойную зарплату.

Жена Новотного Божена, в отличие от мужа, не чуждалась красивых вещей. Например, после казни министра иностранных дел Владимира Клементиса она довольно дешево купила принадлежавшие ему постельное белье и китайский фарфоровый сервиз, выставленные на продажу. Жена Клементиса вспоминала, как еще до ареста мужа супруга Новотного заглядывалась на их сервиз.

Божена Новотная попыталась было покомандовать на Пражском Граде, но если она хотела для себя на время какой-нибудь дорогой предмет из замкового интерьера, обслуживающему персоналу вполне достаточно было сказать ей: «Товарищ Новотный этого не одобрит».

В целом Божена сознавала свою простоту и больше всего боялась оконфузить мужа, поэтому неохотно участвовала в официальных мероприятиях. Как и раньше, она заботилась о своем «Тонике»: следила, чтобы президент был сыт, имел выглаженные рубашку и костюм.

Антонину Новотному крупно не повезло, что мир знает его теперь в основном со слов Александра Дубчека, сменившего его на посту первого секретаря ЦК КПЧ. Символ «пражской весны» 1968 года, Дубчек пытался скрыть провал собственных эмбриональных реформ тем, что ему якобы досталось тяжелое наследие «сталиниста» Новотного. На самом деле именно Новотный и был настоящим архитектором коренных реформ в Чехословакии, по сути, прерванных хаосом и политическим разбродом «пражской весны», когда серьезные реформы заменили газетной болтовней. Просто Новотный, в отличие от Дубчека, не заботился о своем имидже реформатора, как и об имидже в целом. Если Дубчек с удовольствием позировал для фотографов на пляже в плавках, то Новотный на его месте сгорел бы от стыда, но не допустил этого.

Пожалуй, лучше всего охарактеризовал Новотного еще один творец «пражской весны», Зденек Млынарж, учившийся вместе с Горбачевым в МГУ в 50-е годы.

В своих выпущенных уже после 1968 года, в эмиграции, воспоминаниях «Мороз ударил из Кремля» Млынарж писал: «Я думаю, что искажением реальной действительности в КПЧ 60-х годов было бы утверждение, что весь период правления Антонина Новотного был эрой сталинистской тьмы, первые лучи света в которую внесла якобы лишь политика реформ Дубчека в январе 1968 года… Экономическая реформа, „новая система планирования и управления“, которую обычно приписывают Оте Шику [302], была не тайком возникшей во тьме ересью, а одобренной руководством официальной политикой партии и правительства (во времена Новотного)…

Сотни писателей и деятелей искусств, историков, социологов, экономистов, юристов и философов, которые после 1970 года должны были добывать себе пропитание, работая истопниками, чернорабочими, мойщиками окон и еще бог знает кем, тогда работали в научных или культурных государственных учреждениях и занимались только одной главной темой: критикой режима Новотного. И это все при правлении Антонина Новотного. Был ли Новотный коммунистом-реформатором [303]? Скорее все же нет. Наверное, он действительно был реликтом из эры Сталина. Но его роль отнюдь не была такой уж однозначно негативной, она была сложнее и противоречивее…» [304]