Александр Стыкалин - Венгерский кризис 1956 года в исторической ретроспективе

Таких людей было немало. Деятель венгерского союза писателей критик и литературовед И. Кирай говорил 12 июля советскому дипломату о том, что многие венгры считают именно И. Надя «подлинным выразителем чаяний народа»: Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы / ред. – сост.: Е.Д. Орехова, В. Т. Середа, А. С. Стыкалин. М., 1998. С. 149.

Вскоре после этого, в 1951 году, Надь был вынужден пойти на один из самых серьезных в своей жизни компромиссов. Иезуитским решением Ракоши человек, последовательно выступавший за более щадящие темпы и условия кооперирования, был назначен «по воле партии» отвечать за изъятие продуктов у крестьян в масштабах всей страны.

Применительно к июню 1953 года вернее было бы говорить не о доверии, а скорее о том, что в Москве считали И. Надя предсказуемым, учитывая коминформовское прошлое, склонность к компромиссам (проявившуюся и после 1949 года), и не в последнюю очередь тот факт, что И. Надь мог действовать только в окружении более надежных сточки зрения советского руководства коммунистов.

Колебания нашли отражение в записях заседаний Президиума ЦК КПСС, выполненных зав. общим отделом ЦК КПСС В. Малиным: Советский Союз и венгерский кризис 1956 года. Документы / ред. – сост.: Е.Д. Орехова, В. Т. Середа, А. С. Стыкалин. М., 1998. Раздел III.

Позже, в румынской ссылке, Надь писал: «Страны и народы воспримут социализм, только если он гарантирует независимость, суверенитет, равенство или если станет отправной точкой на пути к ним. Суть венгерской трагедии состоит в том, что идея социализма и идея национальной независимости вступили в противоречие. Основополагающее значение венгерского восстания заключается в попытке любыми путями устранить это противоречие и восстановить необходимую гармонию этих двух идей»: Nagy Imre. Snagovi jegyzetek. GondoLatok, emLekezesek 1956–1957 / Szerk. Vida Istvan. Budapest, 2006.127. о.; цит. по: Райнер M. Я. Имре Надь. M.: Логос, 2006. С. 237. При этом, оставаясь убежденным коммунистом, Надь называл возврат к многопартийной системе образца середины 1948 года и альянс с некоммунистическими партиями не только необходимым и неизбежным компромиссом в целях восстановления доверия масс, но и определенным шагом назад.

Примерно так расценил действия И. Надя министр культуры в его правительстве, крупнейший философ-марксист Д. Лукач: Стыкалин А. С. Дьердь Лукач – мыслитель и политик. М., 2001. Глава 7. Здесь следует заметить, что 31 октября в беседе с представителями Национального комитета Задунайского края Надь говорил о том, что независимости можно в принципе добиться и в рамках Организации Варшавского договора. Однако целый ряд факторов (опубликованная в «Правде» в тот же день Декларация правительства СССР об основах развития и дальнейшего укрепления дружбы и сотрудничества между СССР и другими социалистическими государствами, продолжавшийся вопреки официальным заявлениям ввод советских войск на венгерскую территорию и, наконец, не прекращавшееся давление повстанцев и более широкого общественного мнения) заставил его уже на следующий день выступить с инициативой о разрыве Венгрии с Варшавским пактом.

Тот же Д. Лукач, например, небезосновательно видел в этом всплеск эмоций, не приличествующий серьезной политике.

«При всем уважении к доброй воле и патриотизму Имре Надя и его коллег, признавая, что первое значительное восстание против советского господства в Европе было тяжелейшим и, пожалуй, безнадежным предприятием, не следует закрывать глаза на неумелость и неуклюжесть венгерского революционного правительства», – отмечает в этой связи Ч. Гати: Гати Ч. Обманутые ожидания. М., 2006. С. 11. «Бесстрашное, бескомпромиссное поведение Надя на судилище, приговорившем его к смерти в 1958 году, не должно затенять того, что, несмотря на благие намерениями не обладал политическим мастерством, которое могло бы привести революцию к победе. В частности, ему не удалось провести страну между максималистскими ожиданиями борцов за свободу и довольно умеренными требованиями Москвы». (Там же. С. 12).

Свидетель венгерской революции польский публицист и поэт В. Ворошильский в послесловии к своему знаменитому «Венгерскому дневнику», написанном 20 лет спустя, в середине 1970-х годов, имел все основания заметить: «С течением лет террор в Венгрии ослаб, обнаружился и исторический парадокс: в то время как обожаемый в Октябре (1956 год – А. С.) “вождь нации” Гомулка постепенно загонял страну в состояние все большей политической и экономической зависимости от СССР, растущего угнетения, нищеты и лжи – ненавидимый (и справедливо) Кадар как бы искал путей выхода из ловушки, довольно успешно пускался в экономические эксперименты, умеренно либерализировал режим, стремился прийти к соглашению с народом и его интеллигенцией» (Ворошильский В. Венгерский дневник // Искусство кино. 1992. № 4. С. 145–146). На каждом из этих двух, названных Ворошильским, незаурядных коммунистических политиков лежало, по выражению И. Дойчера, клеймо «Made in Stalinism», и каждый из них был готов пойти на удушение реформ, если видел в них угрозу социализму, как он его понимал. Однако общая тенденция эволюции двух режимов была схвачена польским публицистом довольно верно. И вполне закономерен вопрос, которым задавался В. Ворошильский: может быть, «именно восстание, хоть и проигранное, на более длительный срок создало условия, в которых правители считают менее рискованным обращаться к народу с жестами примирения, нежели вечно завинчивать гайки?» (Там же).

Shawcross И/. Crime and Compromise. Janos Kadar and the politics of Hungary since revolution. London, 1974.

Ерофеева Г. Нескучный сад. Недипломатические заметки о дипломатической жизни. М., 1998. С. 85.

Тоубман У. Хрущев (серия ЖЗЛ). М., 2005.

При этом необходимо, конечно, иметь в виду, что, находясь в серьезной внешнеполитической изоляции, режим Кадара, как и Москва, отнюдь не был заинтересован в обострении отношений с югославами, тем более что Тито и его команда своим сопротивлением сталинскому диктату в 1948–1953 годах снискали немалое уважение на международной арене. А потому югославские связи группы И. Надя не хотели выпячивать в обвинительном заключении. Однако на случай, если югославские руководители выступят с протестом по поводу осуждения Имре Надя (вопреки договоренности не привлекать его к судебной ответственности), наготове был собранный против них компромат. Был подготовлен проект ноты в адрес правительства ФНРЮ, не только якобы незаконно предоставившего И. Надю и его группе убежище в своем будапештском посольстве (на самом деле неформальные брионские соглашения между Н. С. Хрущевым и И. Броз Тито, заключенные в ночь со 2 на 3 ноября 1956 года, допускали это – правда, только в случае, если Надь добровольно уступит власть Кадару), но и давшего им возможность вести, находясь в посольстве, подрывную деятельность против правительства Кадара (что вообще было полным вымыслом).