Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

Американцы серьезно просчитались и в ином: своей декларацией Кальесу удалось сплотить вокруг себя весь мексиканский политический спектр. Это прямо признавалось в лично подписанной Келлогом телеграмме из госдепартамента временному поверенному в делах США в Мексике Шенфилду от 15 июня 1925 года. Келлог выражал надежду, что как только «волнение» вокруг его декларации уляжется, «лучшие и консервативные элементы правительства» окажут поддержку Кальесу в проведении в жизнь программы, которую «он так благоприятно начал, но от которой, к сожалению, отступил». [516]

Мексиканские газеты между тем печатали многочисленные поздравительные телеграммы президенту Кальесу от ведущих политических деятелей и организаций. Среди них была и телеграмма генерала Гомеса. Теперь любой мятеж против Кальеса был бы расценен как проамериканский. Учитывая тотальную ненависть мексиканцев к северным соседям, это гарантировало быстрый провал. Однако 26 июня де Негри опять рассказал Пестковскому о грозящем мятеже, теперь уже только правых генералов. Ходили слухи, что вооруженные отряды сторонников де ла Уэрты уже начали проникать в Мексику с территории США.

По данным де Негри, мятежники уже заручились поддержкой Англии (не имевшей, напомним, дипломатических отношений с Мексикой) и ищут содействия США. Гарнизон Мехико якобы находится под контролем будущих повстанцев, главной задачей которых является не допустить бегства Кальеса из столицы и, следовательно, не дать ему возможности поднять ответное восстание. Общий лозунг заговорщиков – «Долой большевиков!» (Большевиками, так же как и СМИ США, правые генералы считали антикоммунистов Моронеса и Сото-и-Гаму.) Явно рисуясь, де Негри говорил, что не знает, на чью сторону встанет в случае вспышки мятежа. Пестковский совершенно недвусмысленно рекомендовал ему поддержать Кальеса. [517]

Советский полпред настолько серьезно сочувствовал мексиканскому правительству, что, не откладывая дело в долгий ящик, зашел к японскому послу и сказал ему, «что если Япония серьезно заинтересована в поддержке Кальеса, то ей следует заблаговременно заняться вопросом о доставке ему оружия и амуниции». Японец не возражал, но заметил, что сначала Кальес должен обратиться к нему с соответствующей просьбой. [518]

Однако Пестковский пришел в своем анализе к верному выводу: США вряд ли поддержат на этом временном этапе контрреволюционное восстание против Кальеса. Он считал (как оказалось, правильно), что американцы все еще ждут уступок от мексиканского правительства. «А там посмотрим, что для них выгоднее: иметь ли в Мексике популярное правительство Кальеса, дающее им серьезные уступки, или же иметь непопулярное правое правительство, совершенно зависимое от Соединенных Штатов, но не могущее рассчитывать на продолжительное существование?» [519]При такой постановке вопроса ответ на него представлялся очевидным.

Таким образом, Келлог своей неуклюжей декларацией существенно укрепил внешне– и внутриполитическое положение Кальеса. Причем настолько, что мексиканский президент решил перейти в контрнаступление и нанести США ответный удар.

Сначала Кальес несколько снял напряженность в мексикано-американских отношениях, опубликовав 21 июня 1925 года декрет о выкупе конфискованных у помещиков, в том числе и у американцев, земель. Этот декрет произвел на СМИ США самое благоприятное впечатление, и большинство изданий в конце июня стали писать о грядущем улучшении отношений с Мексикой. Во время поездки по северным штатам, где была сосредоточена почти вся земельная собственность американских граждан, президент Мексики заявил, что помещики в своей законной деятельности могут рассчитывать на защиту правительства.

Однако Кальес обид не прощал. Он просто выбирал время для ответного хода. Ретингер сообщал Хайкису, что конфликт с США отнюдь не улажен. Мексиканское правительство запустило слух, что закупило крупную партию оружия в Германии. Для этого, среди прочего, туда якобы и отправился генерал Гомес. Напомним, по сообщениям газет он должен был посетить и СССР, что тоже было недвусмысленным сигналом американцам. 26 июня 1925 года немецкий посол сообщил Пестковскому, что закупка оружия в Германии вещь вполне вероятная, но доставить его в Мексику в условиях Версальского договора, запрещающего Германии торговлю оружием, и господства на море американского флота практически невоз можно.

Для нанесения ответного удара по США Кальес избрал такой же алгоритм действий, как и Карранса, решив опять «прижать» американских нефтедобытчиков в Мексике. Уже в том же 1925 году Кальес фактически отказался от «соглашений Букарели» и стал разрабатывать закон, регламентировавший применение статьи 27 Конституции Мексики. Некоторые исследователи считают, что новую конфронтацию правительства Мексики с иностранными нефтяными компаниями вызвало то, что добыча нефти постоянно падала, и она не играла уже столь важной роли в качестве источника доходов правительства. Но, как представляется, дело было в другом. Кальес, как и Карранса, был сторонником неукоснительного соблюдения законов, так как без этого Мексика не могла бы стать цивилизованной страной. Убедить же своих предпринимателей следовать закону было трудно, если иностранные компании брали на себя смелость игнорировать основной закон страны – Конституцию.

К 1925 году американский капитал был основным иностранным инвестором в экономику Мексики. Если до революции английские и американские инвестиции были примерно равны – по 800 миллионов долларов, то к середине 20-х годов американцы уже серьезно обошли своих основных конкурентов. США вложили в Мексику 1,5 миллиарда долларов, англичане – примерно миллиард. Для американцев Мексика было гораздо более важна, чем для англичан, – почти половина всех заграничных инвестиций США приходилась именно на Мексику.

После революции, как выразился Пестковский, «Соединенные Штаты выперли английское влияние из Мексики». [520]И все же английский капитал оставался вторым по значению после американского: англичанам принадлежало 30 % нефтедобычи и 20 % горнодобывающей промышленности. Советский полпред констатировал, что Лондон отказался от самостоятельной политики в Мексике и во всем следует в фарватере Вашингтона. Даже декларация Келлога, отмечал Пестковский, фактически сделана и от имени Англии. «Очевидно, сейчас нам надо считаться с наличием англоамериканского блока по отношению к Мексике». [521]

География американских иностранных капиталовложений с центром тяжести вокруг Мексики сформировалась почти сразу же, как только США стали экспортировать капитал в конце XIX века. В 1899 году объем прямых и портфельных американских заграничных инвестиций не превышал 500 миллионов долларов. Доля Мексики в этой сумме составляла 185 миллионов. [522]Канада (второй по значению объект капиталовложений США) привлекла 150 миллионов долларов. На все европейские страны приходилось не более 10 миллионов долларов (это было в пять раз меньше, чем капиталовложения США на Кубе). К концу 1913 года американцы нарастили объем своих зарубежных капиталовложений уже до 2605 миллионов долларов. Ровно половина приходилась на Латинскую Америку. 1050 миллионов долларов – на Мексику. На всю Европу – 350 миллионов.