Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

Мексиканское правительство было вынуждено свернуть военную помощь никарагуанским либералам, тем более что в самой Мексике назревал крупный антиправительственный мятеж, подготовленный не без участия США. Посол Шеффилд с удовлетворением писал бывшему президенту США Тафту: «… эти морские пехотинцы в Никарагуа лучше, чем все дипломатические ноты, которые могут быть посланы мексиканскому правительству. Он понимают и уважают только силу». [545]

Национальный герой Никарагуа Аугусто Сандино

Госсекретарь США Келлог направил в январе 1927 года в Сенат США меморандум, озаглавленный «Цели и политика большевиков в Мексике и Латинской Америке». В этом меморандуме мексиканское правительство без особых доказательств квалифицировалось как большевистское. Прежде, 30 октября 1926 года Келлог выступил с нотой, где потребовал отменить «нефтяной закон». 15 ноября помощник государственного секретаря США Роберт Олдс сделал для трех информационных агентств заявление, в котором назвал администрацию Кальеса «филиалом большевистского правительства» и даже обвинил Мексику во вмешательстве в зоне Панамского канала. Олдс возмущался тем, что «между Москвой и Мехико-сити существовали теплые симпатии, если не настоящее взаимопонимание». Он попросил американскую прессу распространить эти взгляды среди общественности. Когда его спросили, почему государственный департамент не сделал официального заявления, Олдс ответил, что в таком тоне не говорят о стране, с которой США поддерживают «дружественные» отношения.

Между тем в Москве с симпатией следили за независимой внешней политикой Мексики и оказали Кальесу всю возможную дипломатическую поддержку перед лицом возраставшей угрозы прямой интервенции со стороны США. Одновременно Сталин всячески избегал любых действий, которые американцы могли бы расценить как «большевистское вмешательство» и использовать против Мексики.

Полпред СССР в Мексике Пестковский, человек очень умный и деятельный, получал от фактического руководителя советской внешней политики того периода замнаркома иностранных дел Литвинова (нарком Чичерин часто болел и лечился за границей) инструкции, которые фактически обрекали его на полное бездействие в отношении развития ситуации как в Мексике, так и в Латинской Америке в целом.

Пестковский сообщал в Москву некоторые сведения о положении в дру гих латиноамериканских странах, опираясь в основном на газеты. [546]Бразильский и уругвайский послы в Мексике в беседах с ним осторожно спрашивали о перспективах установления дипломатических отношений с СССР. Сам Пестковский пытался наладить контакт с чилийским посланником. Пришли к советскому полпреду и венесуэльские оппозиционеры, которые интересовались, может ли СССР чем-то помочь в деле свержения проамериканского диктаторского правительства Гомеса. [547]Они сказали Пестковскому, что закупили оружие на деньги мексиканского правительства и просят СССР предоставить корабль для его переброски в Венесуэлу или выделить 7000 долларов на аренду такого корабля. Пестковский лишь пообещал проинформировать Москву об их просьбе. Кстати, и президент Обрегон, и министр образования в его правительстве Хосе Васконселос оказывали венесуэльской эмиграции активную помощь. [548]

Тем не менее Литвинов в своем письме Пестковскому от 23 февраля 1926 года подверг полпреда жесткой критике. «Нас не может не интересовать, что происходит в южно-американских республиках, в частности, тенденции к самоэмансипации от ига Соединенных Штатов… отсюда не следует, что мы как государство предполагаем вести какую-либо активную работу в Южной Америке по сколачиванию их против Соединенных Штатов. Мы слишком большое значение придаем возможному сближению с Соединенными Штатами, чтобы предпринимать шаги, которые неизбежно будут срывать это сближение. Я должен поэтому самым серьезным образом предостеречь Вас против какого бы то ни было активного вмешательства в дела южноамериканских государств. Нет никаких гарантий того, что Ваши разговоры с находящимися в Мексике дипломатами и общественными деятелями не становятся немедленно достоянием американского правительства. В связи с этим приходится сожалеть, что Вы пускались в разговоры о латиноамериканском союзе с Кальесом [549]… Считаем излишними и вредными какие-либо Ваши переговоры и разговоры с т. н. революционерами из южноамериканских стран. В большистве случаев это проходимцы или агенты той или иной империалистической державы. Даже обещание передавать их предложения в Москву… я считаю неосторожным. Лучше всего их вовсе не принимать и ни в какие переговоры с ними не вступать». [550]

Опасения Литвинова, пожалуй, были чрезмерны. Ведь американцы кричали о большевистском проникновении в Латинскую Америку, прекрасно понимая, что никакого проникновения нет и в помине. Вашингтон в то время отношения с СССР не интересовали. Рузвельт пошел на признание Советского Союза в 1933 году, только после того, как Япония поставила под сомнение позиции США в Восточной Азии и на Тихом океане. Тогда США были заинтересованы в возможном союзнике в борьбе с японской агрессией, и все разговоры о «большевистском проникновении» в Латинскую Америку немедленно прекратились.

Похоже, и Пестковский, и его преемница на посту полпреда Коллонтай были не согласны с линией Москвы, которая фактически отдавала Латинскую Америку на откуп США. Еще в 1925 году полпред писал в Москву: «Не только у нас, в СССР, но и во многих других странах Европы, до последнего времени недооценивали значение Латинской Америки». [551]Пестковский даже просил, чтобы его вызвали в Москву, где он смог бы на месте разъяснить всю важность Латинской Америки для советской внешней политики. Но Литвинов и в этом отказал полпреду.

Инструкции Литвинова Пестковскому относительно его поведения в самой Мексике были еще жестче. Замнаркома отверг новаторское предложение Пестковского о координации Мексикой и СССР нефтяной политики на мировом рынке на том основании, что, мол, Мексика сама нефть не продает – это делают иностранные компании. [552]Между тем нефтяное законодательство Мексики на практике очень существенно влияло на нефтедобычу, а значит, и экспорт «черного золота». СССР в то время был крупнейшим экспортером нефти в Европе, а Мексика – в мире. Не подлежит сомнению, что обе страны могли бы совместно определять цены мирового рынка. Однако это явно не понравилось бы США, с которыми так хотел сблизиться Литвинов [553].

«Не понял» Литвинов, и что имеет в виду полпред, предлагая, чтобы Москва уделяла больше внимания «мексиканским вопросам». [554]Напротив, он указывал Пестковскому: «Еще в большей степени Вам необходимо воздерживаться от вмешательства во внутреннюю борьбу мексиканских партий и общественных групп». [555]Непонятно, чем вызвано это пожелание замнаркома. Пестковский вел себя осторожно и даже отклонил приглашение об участии в съезде крестьянских лиг Веракруса, хотя эти лиги пользовались полной поддержкой властей штата. Как уже упоминалось, он отказал советнику Моронеса Ретингеру в просьбе повлиять на политику мексиканской компартии.