Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

В июне коммунисты через газету «Эль Либертадор», орган антиимпериалистической лиги официально обратились к Кальесу с предложением о сотрудничестве в реализации программы реформ мексиканского общества. В качестве конкретных мер коммунисты предлагали реализацию статей 27 (аграрной) и 123 (рабочей) Конституции на практике с распространением их на иностранную собственность, разоружение ненадежной части армии и вооружение рабочих и крестьянских организаций для противодействия возможной интервенции США, организацию под эгидой Мексики союза латиноамериканских стран. [577]Эти предложения практически дословно совпадают с оценкой ситуации в Мексике Пестковским. Заметим, что ни одно из этих предложений не было коммунистическим по сути и все они были приемлемы для Кальеса, кроме, пожалуй, одного – коммунисты требовали прекратить раскольническую деятельность КРОМ в независимых профсоюзах. Коммунисты перестали называть Кальеса «лакеем американского империализма» и пришли к выводу, что деятельность президента, наоборот, препятствует закабалению Мексики американцами.

Но если Пестковскому и удалось несколько примирить коммунистов с Кальесом, то независимые профсоюзы и ВКТ только усилили борьбу против правительства. Железнодорожники готовились к всеобщей забастовке и отложили ее летом 1925 года лишь потому, что не желали бить в спину Кальесу в его противостоянии с США.

ВКТ, следуя своей тактике «прямого дейстия» и неучастия в политической жизни, вообще не обращала на мексикано-американский конфликт никакого внимания и лишь усилила свою забастовочную борьбу. Справедливости ради надо отметить, что зачастую эти стачки провоцировал КРОМ. 5-й съезд ВКТ постановил не признавать государственные примирительные комиссии («хунты»), так как они находились всецело под влиянием Моронеса как министра промышленности и труда. Эти «хунты» всегда принимали решения против забастовок, если они не инициировались КРОМ. А без вердикта «хунт» начать «законную» забастовку в Мексике вообще было невозможно. Этим и пользовались предприниматели, пытавшиеся вызвать профсоюзы ВКТ на стачку, чтобы посредством «хунт» объявить ее незаконной и пригласить армию и полицию для подавления рабочих.

Все лето 1925 года проходило в активной забастовочной борьбе ВКТ, и редко какая-нибудь из стачек обходилась без насилия со стороны КРОМ или властей. Например, 7 июля 1925 года владельцы текстильных предприятий столичного округа, которым управлял ставленник КРОМ, официально попросили «хунту» утвердить новые пониженные ставки заработной платы для рабочих (большиство текстильщиков состояли в профсоюзах ВКТ). «Хунта» немедленно согласилась с новыми ставками, после чего профсоюз объявил забастовку. Правительство подало на ВКТ в суд, а вооруженные активисты КРОМ стали нападать на пикетчиков возле фабрик. Появились убитые и раненые.

Интересно, что в августе 1925 года Мексика и США всячески пытались дать понять друг другу, что инцидент с декларацией Келлога исчерпан. Мексиканское правительство официально опровергло слухи о том, что оно закупает оружие за границей. 5 августа 1925 года Кулидж заявил, что отношения с Мексикой улучшаются. В свою очередь, Кальес публично провозгласил инцидент с декларацией исчерпанным. В качестве жеста доброй воли правительство США арестовало несколько мексиканских генералов – сторонников де ла Уэрты и даже выдало одного из них, Инохосу, мексиканским властям. Мексиканская официозная газета «Эль Демократа» постоянно сообщала об отказе во въездных визах лицам, заподозренным в коммунистической деятельности. Эта же газета сообщала со ссылкой на правительственные круги, что эмигрантов из Советской России пустят в Мексику только тогда, когда будет ясно их намерение «честно трудиться». Газета писала и о том, что все руководство мексиканской компартии состоит из иностранцев, специально раздувающих националистические чувства мексиканцев, чтобы поссорить их с США. Все эти сообщения фиксировали в Москве. [578]

Однако флирт с Америкой и враждебность по отношению к СССР никак не улучшили внутриполитическое положение Мексики. В сентябре 1925 года ВКТ подтвердила свой отказ признавать «хунты», после чего Моронес фактически объявил профцентр вне закона. В ноябре на тесктильной фабрике «Ла Магдалена» вспыхнули вооруженные столкновения между рабочими – стачечниками ВКТ и кромовцами, которых предприниматели решили принять на место уволенных забастовщиков. 17 декабря пикеты ВКТ были разогнаны конной полицией, а на самой фабрике для защиты штрейкбрехеров разместили войска.

Однако все эти меры только подрывали престиж КРОМ и способствовали росту авторита ВКТ и компартии. Летом 1925 года коммунисты уже фактически контролировали независмый профсоюз железнодорожников и пользовались большим авторитетом среди текстильщиков. Такие же тенденции наблюдались осенью 1925 года и последовавшей за ней зимой.

Кальес и Моронес – видимо, по инициативе последнего – решили опять выйти из сложной внутриполитической ситуации посредством искусственного обострения советско-мексиканских отношений. К тому же, как мы помним, в конце 1925-го – начале 1926 года вспыхнула «нотная война» между Мексикой и США относительно «нефтяного закона», что вызвало у Кальеса потребность несколько дистанцироваться от «большевиков».

И на этот раз предлог был найден в Москве. Как упоминалось выше, осенью 1925 года в СССР прибыл «рабочий атташе» КРОМ Эулалио Мартинес. Пестковский оказал ему самую активную помощь, выдав визу в день обращения, срочно организовав для Мартинеса прием в полпредстве и лично проводив «рабочего атташе» на вокзале Мехико. Напротив, мексиканский посланник в Москве Вадильо заявил на беседе в НКИД 20 августа 1925 года, что он возражал против приезда Мартинеса, и настойчиво интересовался, не вызовет ли приезд «атташе» неудобств для советского правительства. Собеседник Вадильо, помощник референта по делам Мексики НКИД Духовный ответил: «…по моему мнению, назначение рабочего атташе не может представлять для нас никаких неудобств ввиду того, что вновь учрежденная должность рабочего атташе не противоречит духу наших учреждений и принципам международного права». [579]

Мексиканский посланник специально подчеркнул, что во всех странах, кроме СССР, назначение «рабочих атташе» вызвало проблемы и трудности: «В совершенно ином положении находится рабочий атташе в СССР, имеющем много общего с политической и общественной структурой Мексики». Однако Вадильо обратил внимание Духовного «на экспансивный характер» Мартинеса (кстати, единственного из лидеров текстильщиков, примкнувшего к КРОМ), «чистокровного» представителя индейской расы. И отметил, что тот «может иной раз упустить из виду чисто дипломатический характер своей миссии». Вадильо обещал приложить все усилия, чтобы «дисциплинировать» Мартинеса. [580]Но это ему не уда ло сь.