Николай Платошкин - История Мексиканской революции. Выбор пути. 1917–1928 гг. Том 2

Это письмо Сапаты разительно выделяется на фоне тогдашних статей мексиканских газет, живописавших, как и СМИ Европы и США, «ужасы большевизма» и распространявших сплетни о национализации женщин и прочих «преступлениях» Ленина и его партии.

Сапата все больше и больше становился настоящим идейным лидером мексиканской революции, на которого стала обращать внимание даже американская пресса. Отметим ловкий дипломатический маневр: крестьянский вождь в процитированном выше письме подчеркивал, что и Вильсон поддерживает русскую революцию (президент США действительно говорил об этом). К сожалению, опоясанной кольцом фронтов Советской России в то время было не до далекой Мексики.

В ноябре 1918 года 11 тысяч солдат правительственной армии во главе с Пабло Гонсалесом вторглись в Морелос. Ослабленная болезнями Освободительная армия Юга не смогла оказать сопротивления и оставила все крупные города и поселки штата. Была захвачена даже ставка Сапаты, и он ушел в горы.

На этот раз Гонсалес применил абсолютно новую тактику. Во всех населенных пунктах были оставлены гарнизоны, а столицу Морелоса перенесли из беспокойной Куэрнаваки в Куаутлу Правительственные силы сразу же взяли под плотный контроль все железнодорожные коммуникации. Репрессий на сей раз не проводилось. В некоторых поселках и городах Гонсалес даже оставил у власти избранное при сапатистах местное самоуправление. Пленных партизан за 55 сентаво в день заставляли восстанавливать разрушенные войной города. [69]В обращении Гонсалеса к жителям Мексики каждому, кто согласится переселиться в опустошенный многолетней войной Морелос, гарантировался участок земли. Мягкость Гонсалеса объяснялась просто: генерал уже видел себя кандидатом в президенты и пропагандировал в качестве своей главной заслуги победу над непобедимым Сапатой.

В города Морелоса постепенно возвращалась жизнь. Стали проводиться ярмарки и народные праздники. Гонсалес конфисковал все плантации сахарного тростника и передал их в управление своим офицерам. У крестьян не отбирали выделенные им во времена Сапаты участки земли.

Гонсалес объявил амнистию, и многие командиры партизанских отрядов сложили оружие, хотя основной костяк командного состава Освободительной армии Юга остался верен Сапате. К тому же Гонсалесу не удавалось привлечь бывших сапатистов к охоте на своего недавнего руководителя. Население Морелоса в подавляющем большинстве тоже хранило верность Сапате. Местные жители, от проституток до мэров, информировали его ставку обо всех перемещениях правительственных войск.

Бои в Морелосе прекратились. Вооруженные стычки возникали только тогда, когда правительственные отряды случайно натыкались на партизан. Маганья предлагал Сапате вообще приостановить на время партизанскую борьбу и дождаться открытого раскола между Каррансой и Обрегоном, который, по его сведениям, был уже не за горами. Однако Сапата не мог полностью прекратить борьбу, ибо собрать вместе крупные силы партизан после долгого перерыва было очень трудным делом. Поэтому сапатисты продолжали совершать вылазки за пределами Морелоса, где они координировали свои операции с частями Феликса Диаса. Пелаес, к которому бежал бывший главный идеолог Сапаты Палафокс, обещал помочь боеприпасами. А в октябре 1918 года силы Диаса и Пелаеса перешли в генеральное наступление против войск Каррансы в соседних с Морелосом штатах.

Карранса назначил Гонсалеса главнокомандующим всеми силами правительства к югу от Мехико (за исключением Юкатана и Чьяпаса), что, помимо всего прочего, отвлекало честолюбивого генерала от политической борьбы. А борьба эта стала открытой с наступлением нового, 1919 года.

1 января 1919 года Карранса объявил о резком повышении жалованья военным и одновременно стал столь же резко сокращать армию. Наиболее влиятельных генералов то и дело тасовали по разным штатам. Но полностью доверял Карранса только Мануэлю Дьегесу, который постоянно находился на беспокойном севере. Наоборот, другой талантливый генерал, Мургуя был отозван из Чиуауа в Мехико.

15 января Карранса неожиданно выступил с обращением к нации, в котором осудил начавшуюся президентскую кампаниию как преждевременную. [70]В послании осуждались и некие не названные по именам лица «с определенным политическим престижем», которые, «прежде чем внимательно подумать», стали раздавать своим приверженцам всякого рода обещания. Карранса сказал, что в президенты должны баллотироваться только те, кто имеет в стране широкую политическую поддержку, а не опирается на нескольких, пусть и влиятельных друзей. Вся страна поняла, что этот выпад направлен против Обрегона. Обращение поддержали генералы Дьегес и Тревиньо (последний считал, что Обрегон нарочно не дал ему подкреплений, что привело к поражениям в боях с Вильей). Естественно, поддержала президента и созданная фактически им же самим Либерально-националистическая партия. Генерал Тревиньо к тому времени тоже имел собственную политическую партию, созданную перед июльскими выборами в Конгресс 1918 года, – Национальную кооперативистскую. В программе партии в общей форме говорилось о коллективных началах организации экономической жизни страны в духе модной в то время теории «экономической демократии» германских социал-демократов Каутского и Гильфердинга. Естественно, «кооператоры» Тревиньо тоже выступили за Каррансу.

Вся эта кампания должна была запугать Обрегона, представив ему во всей красе внушительный объединенный фронт его противников.

Одновременно Карранса предпринимал активные усилия, чтобы укрепить престиж своего правительства в мире. В Париж на мирную конференцию были посланы мексиканские делегаты, которые должны были добиться отмены доктрины Монро и заменить ее «доктриной Каррансы». Если доктрина Монро фактически провозглашала все западное полушарие исключительной сферой интересов США, то «доктрина Каррансы» выступала за право латиноамериканских стран решать свою судьбу самим, без вмешательства США. Однако весовые категории Мексики и США в Париже были явно несопоставимы, и делегаты Каррансы успеха не имели. В ответ Мексика проигнорировала предложение вступить в Лигу наций.

Зато стал продвигаться вопрос об урегулировании внешнего долга Мексики, который имел для Каррансы куда более важное практическое значение, чем разного рода доктрины. Начиная с октября 1918 года Морган в Нью-Йорке пытался объединить усилия всех банков-держателей внешнего долга Мексики. [71]С января 1919 года в совещаниях иностранных банкиров участвовал заместитель министра финансов Мексики. 23 февраля 1919 года было объявлено об учреждении Международного комитета банкиров по Мексике (International Committee of Bankers on Mexico).